Лучшие в мире ученики, или Как научить детей учиться

– По-настоящему хороших учителей трудно удержать и трудно ими руководить. Приходится щадить их эго, – сказала Ли с улыбкой.

Однако большинство учителей в хагвонах – не рок-звезды. Иностранцы, приехавшие преподавать английский в Корею, рассказывали, что работали непомерно много в жутких условиях за низкую плату. Большинство учителей хагвонов зарабатывают гораздо меньше школьных учителей, а так как корейские педагогические колледжи выпускают слишком много молодых специалистов, то конкуренция за рабочие места весьма высока.

В хагвонах Ли лишь 1 из 5 претендентов доходит до личного собеседования. После этого претендент дает два пробных урока и только тогда принимается (или нет) на работу. Логичная стратегия найма!

Ли следит за эффективностью работы учителя. Если оценки учеников или коэффициент зачисления в университеты снижается, учителю назначается испытательный срок. Если через полгода показатели остаются низкими, его увольняют. Ежегодно Ли увольняет около 10 % своих сотрудников. (Американские школы освобождают от должности около 2 % учителей в год за низкую успеваемость.)

По мнению Ли, все дело в этой гибкости. Она может исправить ошибки в найме и мотивировать остальных учителей работать лучше.

– Школьным же учителям недостает таких стимулов, – сказала Ли, – поэтому они менее эффективны и переносят родительский спрос на хагвоны. Без хагвонов Корея бы резко снизилась в PISA.

Highest, Inc

Когда подруга Эрика Дженни переехала из США обратно в Корею, она поступила в хагвон, как и все ее друзья из 8-го класса. Там она повторяла практически все, что должна была изучить в школе за день: корейский язык, математику, естественные и общественные науки. Чаще всего она находилась в хагвоне до 10 часов, а перед тестами до полуночи.

Дженни сказала, что в хагвоне узнает больше, чем в школе. Когда я спросила ее, почему, она объяснила это просто:

– Я думаю, они лучше, потому что лучше учат.

Большинство корейских подростков предпочитают своих преподавателей в хагвонах обычным учителям. В опросе 6600 школьников из 116 средних школ корейские школьники ставили учителям из хагвонов более высокие отметки по всем показателям: учителя из хагвонов лучше подготовлены, более преданы делу и больше уважают мнение учеников. Учителя из хагвонов лучше, сказали школьники, так как объективнее относятся к ученикам независимо от их успеваемости.

Рыночные стимулы явно работают – во всяком случае, по мнению школьников. Учителя относятся к ученикам скорее как к клиентам.

Является ли Корея доказательством того, что американский рынок чартерных школ может работать? Конкуренция явно дает прибыль и удобную для клиентов деятельность. Но действительно ли дети учились в хагвонах большему?

В чем же причина высоких оценок Кореи в PISA? Что помогает детям хорошо учиться: государственные школы или хагвоны? Статистика свидетельствует: внешкольная подготовка повышает оценки за тесты, особенно по математике, но ее преимущество уменьшается применительно к навыкам чтения старшеклассников.

Эти данные наводят на мысль, что качество внеклассных занятий значит больше, чем количество.

Как во многих рыночных странах, цена нежестко связана с качеством. И проблема в этом.

Во внешкольной подготовке существует иерархия. Дети самых состоятельных родителей из класса Дженни ходили на дорогие индивидуальные занятия. Это услуга высшей категории. Джейн ходила в сетевой хагвон «Highest»[46]. Он стоил недешево, но даже бедные семьи наскребали на него денег.

А вот дети, родители которых не могли платить, учились самостоятельно или на дополнительных занятиях в школе. 8 из 10 корейских родителей сказали, что испытывают денежные затруднения из-за цен в хагвонах. И все же платили, думая, что чем больше платят, тем больше знают их дети.

Это неравенство мучило Эндрю Кима: да, система сделала его миллионером, но она явно небезупречна.

– Не думаю, что это идеальный способ, – сказал он. – Это заводит в порочный круг бедных людей, нищающих ради детей.

Он также считал, что спрос на хагвоны отражает недоверие родителей к государственным школам. Правы ли они, сказать трудно. В любом случае, так же как министр образования Южной Кореи, Ким считал, что Финляндия – это образец для всего мира.

Между тем он делал большие деньги на этом порочном круге и собирался этим заниматься до 2017 г., когда истечет срок его контракта с «Megastudy». После этого Ким хотел вернуть свой долг обществу, возможно, помогая готовить учителей. У него был 6-летний сын, и он не хотел, чтобы тот попал в «соковыжималку».

Война хагвонам

Я не встречала в Корее тех, кто хвалил бы систему образования. Напрашивался вывод: без равенства – полноценных возможностей для каждого, а не только для элиты – система развалится. Родительские тревоги приведут к гонке вооружений в образовании. Цена образования непомерно выросла, каждый год газеты печатают материалы о мошенничестве преподавателей хагвонов, школьников и родителей. В 2007 г. примерно 900 корейским школьникам аннулировали баллы SAT из-за утечки информации о вопросах теста.