Лучшие враги (СИ)

— Когда вы били беднягу книгой по затылку, то ни его ум, ни память вас вообще не волновали, — заметила я. — Когда это с ним началось?

— Так второй день, как заболел, — скромно сцепив руки в замочек, проговорил он. — Вчера ещё ничего было, а сегодня совсем худо сделалось.

— Он проснулся утром и понял, что жить без меня не может? — скрестив руки на груди, допытывалась я. Потом вспомнила, как адский мэр облобызал ладонь и незаметно обтерла ее о платье. С другой стороны… хорошо, что не воспылал чувствами к Калебу.

— Понимаете, госпожа чародейка… Только пообещайте, что ничем-ничем не проклянете меня! — оговорился он.

— Обещаю.

— Точно?

— Может, вам ещё на крови поклясться? — фыркнула я.

— А так можно?

— Нет! Говорите, пока получили индульгенцию!

— Ну… — Боуз оттянул узел галстука, вытащил из кармана измятый платок и обтер вспотевшее лицо, в общем, сделался совсем жалким, такого даже проклинать рука не поднимется. — За ужином я случайно обнаружил колечко.

— Какое еще колечко? — нахмурилась я и вдруг вспомнила, как уронила кольцо, подаренное Холтом, в соус. — Колечко?! Мое?! Боуз, успокойте меня немедленно и скажите, что обнаружили его до того, как проглотили!

— Спрятал за щеку! — с надрывом признался он.

— Стащить кольцо темной чародейки! Поздравляю, да вы действительно бессмертный. Или глупый. — Я присмотрела к его страшно виноватому лицу. — Смотрю на вас и что-то никак понять не могу.

— Я не воровал! — замахал он руками. — Просто постеснялся отдать. Понимаете, ну, как его из-за щеки-то вытащить. Мы же все приличные люди, за столом сидели, ужин ели, светские беседы вели…

Невольно вспомнился бедлам, происходивший во время романтической трапезы на пятерых, и у меня вырвался издевательский смешок.

— Вы всегда такой скромный, когда дело касается чужих украшений? Даже если опустить мораль, вы не подумали, что оно могло быть зачаровано?

— Но я же не знал, что кольцо ваше, — попытался оправдаться он.

— Спору нет, это в корне меняет дело, — насмешливо фыркнула я.

— Все равно господин мэр отобрал колечко еще в карете и сказал, что вернет вам лично, а утром уже проснулся… блаженненьким.

Он бессильно указал на дрыхнущего мэра. Что ж, опытным путем было доказано, что для простых людей приворот от Брунгильды крышесносен и мозгодробилен.

— Где кольцо? — вздохнула я.

— Господин мэр его сегодня с утра в руках крутил, а потом куда-то убрал… — заблеял Боуз, очень нервно перебирая пальцами.

— Куда?

— В правый карман брюк! — отрапортовал он.

Так и знала, что подглядывал за начальством, мошенник!

— Доставайте, — повела я подбородком в сторону уже счастливо похрапывающего Хардинга.

— Я? — опешил он.

— Вы предлагаете мне? — изогнула я брови.

— Тут вы правы, госпожа чародейка, негоже юной девице в мужские карманы лазать… — затаив дыхание, на цыпочках он подобрался к мэрскому креслу, потянулся было к карману, но сдрейфил: — Госпожа чародейка, а, может, какое-нибудь заклятье, выворачивающее карманы?

— Хотите заключить сделку с темной магией, господин Боуз? — официально спросила я, порядком устав от стояния на каблуках посреди чужого кабинета. Так и хотелось переступить с ноги на ногу, но девицам не только мужские карманы было негоже проверять, но и переминаться, как усталой гусыне.

— А что мне отдать взамен? — растерялся он.

— Душу вашего первенца, — предложила я вкрадчивым голосом, в котором нормальный человек услышал бы раздражение и понял, что темная чародейка скоро взбесится. Но Боуз не услышал.

— Наследника и продолжателя рода?! А можно продать душу… — Он огляделся, словно подыскивал среди книжных шкафов и голой стены, где раньше висел портрет Догера, подходящую душу. — Господина мэра!

— Можно, но на кой мне сдался влюбленный мужик? — разозлилась я и рявкнула: — Хватит время тянуть, просто пихните руку в его карман и отдайте кольцо. Вы его не в первый раз воруете, нет никакой причины стесняться. Иначе твоего ненаглядного мэра до конца жизни не отпустит! Сейчас же!

Бессмертный помощник так испугался чародейского гнева, что немедленно сунул руку в карман мэрских штанов и замер. Лицо вдруг сделалось очень жалобным, словно он собирался заплакать.

— Боуз, мне страшно спрашивать… Вы обнаружили в кармане дырку?

— Нет, — простонал он. — Это левый, а не правый карман.

— И впрямь! Какая неловкая путаница, — посочувствовала я. — Ну, теперь уж не оплошайте и нырните в правильный!

— Может, бог с ней, с душой… — жалобно проскулил он. — Сын подрастет и меня обязательно поймет. Давайте заключим сделку!

— Боуз, пожалейте ребенка!

— Ему уже пятнадцать.

— Тем более пожалейте! У него слишком сложный возраст, чтобы переживать его без души. Вытаскиваете руку из левого кармана и суйте в правый! — скомандовала я.