Лучший друг девушки

Лицо Дианы было белым как мел, белым же отсвечивали костяшки плотно сжатых в кулаки пальцев. Сидевший рядом с ней муж положил на них свою ладонь. Она смахнула ее, как назойливую муху. Дэвид, весь подобравшись и подавшись вперед, с руками, зажатыми между колен, неподвижно смотрел на ковер прямо перед собой. Не было только Джонни – он находился в это время где-то на просторах Тихого океана, испытывая ходовые качества своего нового катамарана.

– Предупреждаю, – опустил свой кнут Билли, – моя жена должна выйти из этого здоровой, иначе будут заданы именно те вопросы, которые больше всего принесут вам вреда! Я понятно выразился?

И, круто развернувшись, зашагал к выходу, оставив своих детей, как всегда, следовать за собой.

Два дня спустя хирурги «Роял марсден» удалили опухоль, а вместе с нею и треть легкого Ливи. Она хорошо перенесла операцию, но выздоровление ее протекало медленно, первые шесть недель она провела в «Уитчвуде». Джеймз, как всегда, неотлучно оставался при ней, дав возможность Билли отправиться в первую из своих многочисленных поездок в поисках надежного средства, с помощью которого можно было избавить жену от рака.

Диана находилась в Лондоне, где Брукс в отсутствие своего тестя возглавлял «Банкрофт холдингз». Дэвид возвратился в Кембридж. Его мать сама настояла на этом, заявив, что он ни в коем случае не должен забрасывать учебу.

– У меня наистрожайший приказ – ничем иным не заниматься, кроме как просто отдыхать; тебе нет никакой нужды здесь торчать и наблюдать за тем, как я стану его исполнять. Возвращайся в университет, милый, и приступай к работе; получи свою степень бакалавра юридических наук, чтобы я могла гордиться тобой, когда приеду на церемонию вручения вам дипломов.

Ему не нужно было повторять это дважды: как раз в это время у него протекал хитросплетенный роман по принципу классического треугольника, в котором он делил свое время между одним из мужчин-профессоров и своей сокурсницей. Ему всегда нравилось вести свои любовные игры в тандеме: это было вызовом его изобретательности, ему доставляло удовольствие ходить по острию бритвы, тем более что оба его партнера ничего не знали друг о друге, каждый был уверен, что обладает на него исключительным правом.

Розалинда снова уехала в Италию. И снова на этом настояла сама Ливи.

– Со мной постоянно находится Джеймз. Возвращайся к своей работе, но не порывай больше связи, которую мы наконец обрели с тобой.

– Как же много времени упустили мы даром... – вздохнула Роз.

– А разве раньше смогла бы ты все понять, как поняла это сейчас?

Врожденная честность Роз заставила ее сначала подумать, прежде чем она ответила:

– Вряд ли. Слишком молода я была и слишком нетерпима. Но теперь я уже не делю мир только на черное и белое. Жизнь скорее похожа на картины Ван-Гога, чем на рисунки углем.

– Лично моя жизнь больше напоминает мне картины Иеронима Босха, – усмехнулась Ливи, и на щеках ее заиграли ямочки, а Роз в который раз за этот день удивилась. – Но я ужасно рада, что исповедалась тебе в своих грехах. Это ведь помогло перебросить нам мостик через пропасть, как ты считаешь? – В запавших ее глазах мелькнула тревога: побороть вечное сомнение ей было весьма нелегко.

– Отныне, присно и во веки веков, – заверила ее Роз, склоняясь к ней, чтобы поцеловать похудевшую и ставшую пергаментной щеку. – Слава Богу, мы наконец снова обрели друг друга.

Ливи облегченно кивнула.

– У меня такое же ощущение.

– А если так, то как только я тебе понадоблюсь, сразу же посылай за мной, хорошо? – попросила ее Роз. – Обещаешь?

– Обещаю, – радостно согласилась Ливи.

Билли распорядился, чтобы личным его вертолетом ее доставили в Оксфордшир, так как шел уже конец января и было типично по-английски промозгло и холодно, к чему она так и не сумела приноровиться.

Когда она прибыла в «Уитчвуд», в каждой комнате обнаружили пылающий камин; заново установленное центральное отопление приводилось в действие нажатием кнопки, расположенной на специальной консоли, в спальне ее стоял новейшей марки, изготовленный по специальному заказу телевизор с экраном двадцать шесть дюймов, а за складками льняной драпировки в Главной гостиной помещался недавно установленный лифт, с помощью которого она могла подниматься прямо к себе в спальню. Билли подарил ей новую шубу из русских соболей, такую длинную, что полы ее касались земли, с огромным, как шаль, воротником, накрывавшим ее с головой, когда она сидела на террасе и наблюдала за прилетавшими к кормушке, которую он приказал соорудить прямо за парапетом, птицами. Он знал, что ей доставляли удовольствие и нахальные маленькие малиновки, одетые в свои ярко-красные камзолы, и дрозды с блестящими глазками, и крохотные сине-зеленые синицы, и редкие гости щеглы, и неизменные воробьи. Он приказал поставить рядом с ней десятифунтовый мешок, доверху наполненный птичьим кормом, чтобы она могла их прикармливать. Он энергично, даже истово стремился оградить ее от любых, даже непредвиденных напастей.