Лучший друг девушки

Оторвавшись от своих мыслей, Ливи сообразила, что все еще держит в руках измятый клочок бумаги. Она восприняла его как указание свыше, побуждавшее ее воспользоваться этим следом и выяснить, что же за женщина была эта Йетта Фельдман. Ливи так страстно хотела выйти замуж за Билли, что принимала на веру каждое его слово о том, как был расторгнут первый брак, убедив себя, что он был ненастоящим. Да и как он мог быть настоящим, если жена постоянно находилась то в больнице, то в частной лечебнице? И только сейчас, прожив с ним какое-то время, она поняла, что правда в понимании Билли, как и все остальное, слишком подвержена его собственной интерпретации.

Но как выяснить ее истинную? Если «почившая Йеттa Фельдман» действительно была первой леди Банкрофт, то при каких обстоятельствах она умерла и где? Безусловно, есть способы выяснить это, но почти все они заказаны такой известной личности, как Оливия Банкрофт.

Она подумала, не нанять ли частного сыщика, но потом сообразила, что в этом случае сама даст ему материал для будущего шантажа. Как и жена Цезаря, она не могла заплатить кому-либо за грязную работу, которую этот «кто-либо» станет делать вместо нее. Особенно если обнаружится вдруг что-то неприглядное или каким-то образом угрожающее репутации Билли. Представив такого рода последствия, она содрогнулась.

Тем не менее у нее не поднималась рука сжечь эту бумажонку, чтобы одним махом избавиться от нее. Ливи не сомневалась, что бумажка эта была важной уликой, клочком к той жизни Билли, о которой ни она, ни другие не имели никакого представления. И тогда на память ей пришел Юбочный переулок. Единственный раз Билли повел ее туда и познакомил с людьми, но их имена она давно забыла, никого из них больше не видела и ни о ком больше не слышала. Но они явно хорошо знали Билли. Особенно один коротышка, хозяин крохотного ателье одежды... Маленький, толстенький, состоящий из одних эмоций... Яков? Да, точно, Яков! А фамилия? Нет, она напрочь вылетела у нее из головы. Но вот ателье запомнилось – все эти вывешенные наружу платья, сверху донизу отделанные искусственными бриллиантами и блестками. Она была уверена, что сможет найти его, только нужно придумать хороший предлог, очень хороший предлог, почему она вдруг очутилась здесь. И сделать все надо так, чтобы Билли ничего об этом не узнал.

Спустя несколько дней, когда утром, просматривая почту, она вынула из конверта гравированный квадратик картона, приглашавший сэра Уильяма и леди Банкрофт на благотворительный костюмированный бал, зримо увидела такой предлог.

Спустя неделю Билли отправился в деловую поездку по Австралии и Дальнему Востоку. На десять дней.

– Пора! – подумала Ливи.

В то воскресное утро она вышла из дому, чтобы нанести визит своей сестре Корделии, одевшись, правда, несколько необычно для такого визита – в джинсы, белую щелковую рубашку и синюю фланелевую спортивную куртку. Водрузила на нос пару огромных, с очень темными стеклами солнцезащитных очков, волосы упрятала под плотный шелковый шарф, обмотав его вокруг головы и шеи. Но в таком виде бросалась в глаза ее утонченная изящная фигура, заставлявшая людей невольно оглядываться. На нее всегда оглядывались, и для нее это было столь же естественно, как, например, дышать воздухом. После недолгих колебаний она выбрала одну из штатных машин Банкрофтов – миниатюрный «Рено-5». С помощью дорожного атласа Лондона она добралась до Ливерпульской улицы, а остальную часть пути проделала пешком. В половине двенадцатого дня в воскресенье переулок кишел людьми, словно потревоженный муравейник, а запомнившийся ей магазинчин – Сигала – да, теперь она вспомнила и фамилию... Яков Сигал... – был забит до отказа. Оглядевшись, она тотчас заметила его самого – в дальнем углу магазина он яростно убеждал дородную блондинку, что красное платье, в которое та с превеликим трудом сумела втиснуть свои пышные телеса, было создано именно для нее. Ливи начала протискиваться сквозь плотную толпу в его сторону, пока не оказалась почти рядом и, делая вид, что заинтересовалась черным костюмом с энстравагантно вышитыми лацканами, стала прислушиваться к тому, как он расхваливает достоинства своего товара.

Судьба блондинки была предрешена: Яков убедил-таки ее в необходимости купить платье и, завершив сделку, обернулся к Ливи, решив заняться очередной жертвой.

– Мадам... для такой фигуры, как у вас... этот костюм... просто дар Божий. Вы в нем будете, как богиня. Зайдите сюда, примерьте его, и вы уже не захотите его снять.

– Вообще-то я пришла сюда не за костюмом, господин Сигал, – вполголоса сказала Ливи.

Он бросил на нее пристальный взгляд.

– Вы меня знаете? Я что-то вас не очень припоминаю.

– Мы виделись только однажды и то недолго, несколько лет тому назад. – Сделав глубокий вздох, словно перед погружением в воду, Ливи продолжила: – Я была здесь с Билли Банциевичем...

– С Билли! С тем, который сейчас заделался сэром Уильямом? Вы его знаете?

– Да.

– Так это он вас послал ко мне?

– Некоторым образом.