Лучший из лучших

Возле внешней ограды он постоял, прислушиваясь и оглядываясь, потом перекинул пеньковую веревку через заостренные колья частокола. Осторожно, стараясь не задеть больную ногу, Сент-Джон влез наверх и посмотрел внутрь крааля: никого, только костер часовых догорает возле закрытых ворот.

Соскользнув по веревке вниз, Мунго поспешно спрятался в тени ближайшей хижины, надел рукавицы и неуклюжую маску и подобрался к ограде, окружавшей хижины королевских жен.

За долгие недели подготовки Мунго изучил женскую половину королевского дворца с вершины ближайшего холма, заглядывая через ограду с помощью подзорной трубы.

Два ряда хижин располагались концентрическими кругами, точно мишень, а в центре стояла большая хижина, украшенная переплетениями пучков травы и веревок, что выдавало ее особый статус. Догадка Мунго, что именно здесь живет сестра короля, подтвердилась: в подзорную трубу он видел, как рано утром слоновья туша Нинги появляется в дверях в сопровождении десятка служанок.

Подойдя к воротам внутренней ограды, он присмотрелся, прячась за стеной ближайшей хижины. Удача не покинула его: ассегай не понадобился, оба стражника спали, завернувшись в меховые накидки, и даже не шевельнулись, когда он переступил через их распростертые тела.

Из одной хижины доносился негромкий мерный храп какой-то толстой жены, в другой – женщина закашлялась и забормотала во сне. Мунго вздрогнул, но шага не замедлил.

Дверь в хижину Нинги была заперта. Отточенным до остроты бритвы ассегаем Сент-Джон перепилил веревки из коры. Потрескивание и шуршание под лезвием казались оглушительными. Он напрягся, ожидая окрика изнутри жилища: тишина. Отступив на шаг назад, Мунго обнаружил, что покрыт потом. Из-под накидки он вытащил пузыри с козьей кровью, разрезал их и плеснул вонючую сгустившуюся жидкость на дверь. Близнецы, знатоки суеверий и сверхъестественных явлений, рассказали, что токолоше всегда брызгает кровью на любую дверь, через которую проходит, – это одно из его восхитительных качеств.

Сжимая в руке ассегай, Мунго пригнулся и застыл на пороге, дожидаясь, пока глаза привыкнут к полумраку.

Костер в центре большой хижины почти догорел, позволяя разглядеть только две фигуры, свернувшиеся, словно собаки на подстилках, по обе стороны костра, а за ним – тушу принцессы, укрытую мехами. Ее храп начинался низким ворчанием готового извергнуться вулкана, переходя в высокий свист, заглушавший любой звук, который мог бы произвести Мунго, пробираясь к ближайшей служанке.

Не успела она шевельнуться, как он воткнул ей в рот кляп из козлиной шкуры, связав по рукам и ногам кожаным шнуром. Женщина не сопротивлялась, уставившись на жуткую маску выпученными глазами. Мунго связал вторую служанку, потом подошел к помосту, на котором спала Нинги.

Днем, в качестве гостя короля, он наблюдал, как сидевшая рядом с братом принцесса поглощала шампанское горшками. Сент-Джон связывал ей руки и ноги, а Нинги продолжала храпеть и покряхтывать. Только тогда, когда Мунго воткнул кляп в раскрытый рот, она завозилась, застонала и вышла из алкогольного забытья.

Сент-Джон столкнул ее с помоста, и Нинги со стуком упала на глиняный пол. Чтобы подтащить ее к служанкам, пришлось попотеть: принцесса весила фунтов триста, если не больше.

Мунго подбросил полено в костер и принялся скакать и пританцовывать вокруг пленниц, приближая жуткую маску к лицам и яростно выкрикивая угрозы на тарабарском языке. В свете костра было видно, как женщины извиваются, пытаясь высвободиться из пут, обливаясь от страха ручьями пота.

Внезапно раздался взрыв: Нинги обделалась от ужаса, и хижину наполнила вонь испражнений. Мунго набросил на пленниц меховую накидку, и они мгновенно притихли, перестав стонать и покряхтывать.

Медлить нельзя. Сент-Джон сдернул меха с помоста, обнажив решетку из переплетенного бамбука. Под ней, в неглубокой яме, теснились двенадцать глиняных горшочков. Трясущимися руками он вытащил один. Несмотря на слепивший глаза пот, Мунго разглядел поблескивание отраженного света костра в горшочке.

Взять все алмазы невозможно: такую груду не унесешь и не спрячешь. Кроме того, инстинкт предупреждал, что чем больше он возьмет, тем беспощаднее будут поиски и наказание виновного.

Мунго высыпал содержимое горшочков в сверкающую кучку возле костра и в его неверном свете выбрал самые большие и яркие камни из сотен, дразнивших подмигиваниями. Тридцать алмазов он положил в кожаный кисет, который принес с собой, привязал его к поясу, подхватил ассегай и выскользнул из хижины.

Охранники у внутренней ограды еще спали, и он беззвучно миновал их. У внешней стены Мунго снял накидку, рукавицы и маску, бросив их в ближайший костер, возле которого никого не было. Потом завалил костюм ветками – к утру от него останется одна зола. Мунго быстро поднялся по веревке, вытащил ее за собой и легко слез с внешней ограды – позади него королевский крааль тихо спал глубоким сном. Выкупавшись в прудике ниже лагеря, Сент-Джон смыл уголь и жир и нашел рубашку и штаны там же, где их оставил, – в дупле дерева возле пруда.