Лучший из лучших

– Это не так утомительно, как охота на слонов пешком, – пообещала Лил.

В темноте можно было не волноваться об отсутствующем зубе. Она закинула руки за голову и хихикнула в предвкушении удовольствия.

– Жизнь хороша тем, мой милый, что позволяет иметь все, чего ты хочешь, – при условии, что ты согласен за это заплатить.

– Это не быки! – сказал Базо Ральфу. – Это помесь змеи с машонским отродьем!

Все волы были сильные, большие, с мощными плечами, широкими прямыми рогами и ровными желтыми зубами – каждого Базо выбирал лично, а матабеле обожают свои огромные стада и живут вместе с ними с тех пор, как начинают ковылять вслед за телятами. К сожалению, Базо никогда не был погонщиком – не управлял фургоном длиной в восемнадцать футов с восемью тысячами фунтов груза и не запрягал по двадцать четыре вола в одну упряжку.

На все племя матабеле имелась лишь пара повозок, которые принадлежали королю Лобенгуле. Для Базо крупный рогатый скот – это богатство, источник мяса и молока, а не тягловая сила. Ни ему, ни Ральфу не приходилось иметь дело с упряжками, не считая маленьких двухколесных повозок, на которых возили гравий.

Ральф думал, что купленные волы будут послушными и обученными. Однако первые же попытки запрячь животных показали полную некомпетентность погонщиков. Почуяв это, быки стали пугливыми и дикими, точно затравленные буйволы. Два часа ушло на бешеные погони по сухой равнине за пределами города: криками и ударами бичей волов согнали вместе и надели на них ярмо. К этому времени половина животных выдохлась и легла на землю, а остальные развернулись и наставили огромные рога на повозку, запутав упряжь.

Суматоха привлекла зевак из питейных заведений на рыночной площади. Предусмотрительно захватив бутылки с собой, зрители смехом и шутливыми советами приветствовали каждую попытку неудачливых погонщиков запрячь волов.

Базо вытер пот с лица и обнаженной груди и мрачно посмотрел на пыльную дорогу, ведущую в город.

– Бакела скоро услышит о нашем позоре и появится здесь, – сказал он.

Ральф не видел отца со времени ссоры, хотя и заходил к Джордану в маленькую комнату рядом с кабинетом мистера Родса в роскошном новом здании Главной алмазной компании на улице Де Бирса.

Возможно, Зуга еще не пришел в себя после потери обоих сыновей, но Джордан сказал, что отец пока оставался в Кимберли.

При мысли о том, что отец увидит эту унизительную сцену, кровь бросилась в лицо Ральфу. Он щелкнул длинным бичом – хоть чему-то он все же научился! – и закричал на быков.

– Нкосана! – откуда-то снизу раздался дружелюбный голос, не вязавшийся с унизительным приветствием.

«Нкосана» – уменьшительное от «нкоси», «вождь»; так обычно обращаются к незнакомому белому ребенку.

Ральф обернулся и хмуро посмотрел на говорящего, который продолжил тем же снисходительным тоном:

– Только один бык из десяти может вести упряжку. – Он показал на черного вола. – Вон тот – передний. Любой, кто разбирается в быках, увидит это даже с закрытыми глазами.

Маленький чернокожий гномик едва доставал Ральфу до плеча. На сморщенном, как у старика, лице сияла такая широкая улыбка, что глаза сузились в щелочки. Несмотря на морщины, в густых курчавых волосах и козлиной бородке не было ни единого седого волоска, а во рту сверкали ровные белые зубы человека в полном расцвете сил. Голову охватывал полированный черный обруч индуны, на поясе красовалась набедренная повязка из шкур диких котов. Одет он был в потрепанный военный китель, с которого срезали все пуговицы и знаки отличия, оставив в ткани прорехи, – из некоторых застенчиво выглядывала подкладка. В мочке одного уха висела табакерка из слоновой кости, в мочке другого – зубочистка из иглы дикобраза и ложечка для нюхательного табака, тоже вырезанная из слоновой кости. Говорил он на языке, похожем на язык матабеле, но сохранившем древнюю интонацию и классический порядок слов, принятый в Зулуленде.

Поэтому вопрос Ральфа «Зулус?» был излишним. Гномик презрительно глянул на Базо:

– Чистокровный зулус, не то что эти предатели из рода Кумало, потомки изменника Мзиликази, который отказался признавать своего короля. Их кровь так разбавлена кровью венда, тсвана и машона, что они теперь сами не знают, где у быка рога: на голове или на яйцах.

Базо за словом в карман не полез:

– Кто это там тявкает? – Он склонил голову, точно прислушиваясь. – Коротышка-бабуин расхвастался, сидя на холме?

Зулус ответил ему издевательской усмешкой, забрал бич из потной ладони Ральфа и уверенным шагом направился к упряжке.

– Эй, Сатана! – Он приветственным жестом положил руку на шею огромного черного быка и заодно окрестил его.

Вол лениво глянул на него одним глазом, распознал опытного погонщика и немедленно затих. Низенький зулус выпряг быка и повел вперед, разговаривая с ним на дикой смеси зулусского, английского и африкаанс. Поставив Сатану на место ведущего в упряжке, он быстро вытащил из сбившихся в кучу животных рыжего быка, который запутался рогами в поводьях.

– Голландец, – окрестил его зулус по какой-то загадочной причине. – Пойдем, рыжая молния!