Лучший возраст для смерти

Сейчас во взаимоотношениях с племенем Сити был не самый лучший период, но Бегун был уверен, что договорится с ними о временном мире для поимки беглецов. Как заключить союз, не говоря правды о беглецах, Бегун пока не знал, но был уверен в том, что что-нибудь придумает.

* * *

Лодку решили на воде не оставлять. В одиночку бы Белка ее на берег не вытащила, а вдвоем осилили. Отволокли к ближнему кустарнику, замаскировали, прошлись, заметая следы, но совершенно загладить борозду, оставленную днищем на влажной почве, не удалось.

Потом началось самое трудное, потому, что тащить на собственном горбу груз под сто фунтов – это сложнее, чем вместе с этим грузом плыть в лодке, хоть по страшному и опасному Болоту.

Через полмили такой ходьбы Книжник ощутил настойчивое желание застрелиться. Или сдаться в плен, что было хуже, чем застрелиться. В общем, хотелось умереть, потому что тащить рюкзак весом почти с себя казалось невозможным: на каждом шаге Тима водило из стороны в сторону, и он не шел – тащился вслед за Белкой, неуверенно переставляя отяжелевшие ватные ноги.

Девушка тоже сбавила ход, сгибаясь под тяжестью ноши. Было понятно, что с таким грузом им далеко не уйти, но выбросить хоть что-то было жалко. За день они прошли шесть миль с тремя привалами, и это при том, что тропа, по которой они передвигались, могла считаться прогулочной.

К закату, когда солнце уже наполовину скрылось за горизонтом и перестало пригревать затылки, они вышли к старой дороге. Бывшее четырехрядное шоссе вилось среди полей, сливаясь с густым зеленым ковром, укрывающим округу насколько хватало глаз. Кое-где в этом ковре уже проскакивали желтоватые оттенки начавшейся осени, кое-где виднелись выгоревшие под летним зноем проплешины пожухшей травы, только бетон был практически не виден, и хайвэй угадывался лишь по остаткам ограждения да по покосившимся остовам столбов освещения, все еще торчащих на разделительной.

Несмотря на дикую усталость, Книжник не поленился открыть атлас и свериться с картой. Это пришлось делать по столбику на обочине с едва читаемыми цифрами «32» на сгнившей почти до прозрачности табличке.

– До Тауна 32 мили, – сообщил он Белке.

Она кивнула.

– Чего хромаешь?

– Ногу растер…

– Покажи.

Когда утром Белка разрешила ему помыться в бочажке с чистой водой, неподалеку от Болота, Книжник заодно помыл свои видавшие виды ботинки и обул их на босу ногу – носки после ванны из фекалий пришлось выбросить. В общем, правую ногу он основательно растер.

– Так, – сказала Белка. – Снимай второй. До утра ничего на ноги не надевай.

Из своего необъятного рюкзака она выудила жестянку, заполненную черной, пахнущей травами массой, и намазала ему стертые места.

– Если чего надо сделать – делай тут, – приказала она. – Вокруг много ржавого железа. Поранишься – скорее всего, сдохнешь.

С Пустошей, простиравшихся направо и налево от шоссе на сотни миль, дунуло вечерним ветерком и сразу стало понятно, что ночь будет прохладной: ветер нес в себе дыхание близкой осени, первых холодов, пахнул созревшими травами, поздними цветами и чуть прелой листвой.

Девушка понюхала воздух, убедилась, что дождя не будет и расстелила на выбранном месте карематы, а поверх них – спальные мешки.

– Мешки легкие, – пояснила она просто. – На холода не рассчитаны, до зимы мы с тобой все равно не дотянем.

Белка полезла в карман рюкзака и вытащила пакет с сушеным мясом – жестким, покрытым солевым белесым налетом. Книжник оторвал от мясной ленты кусок, попробовал разжевать, поморщился, но есть хотелось страшно. Возможно, мясо было вкусным, если вымочить его в воде и отварить в похлебке. Но жевать его так…

– Только это и лепешки, – Белка развела руками. – Ешь, что дают. Костер сегодня разводить не буду, могут заметить фармеры. Сами по себе они люди мирные, но когда здесь появятся наши соплеменники, то сдадут они нас за милую душу. У них Закон – это ни во что не вмешиваться. Нас они спасать не будут, но и убивать не станут. Просто будут глядеть, как нас убивают Вожди…

Фармеры жили на Пустошах, возделывали сохраненные от наступления прерий куски земли, выращивали злаковые и овощи, пасли немногочисленные стада. Они не ссорились ни с кем, зато со всеми торговали – меняли собранное и выращенное на оружие, патроны, ножи и всякого рода ништяки из города. Несколько раз их пытались взять к ногтю племена Сити и Тауна, несколько раз их пытались поработить Вожди Паркового племени, но фармеры оказались ребятами не промах и отбились от обоих противников с максимальной эффективностью и жестокостью. А потом прикрыли торговлю. Каждый, кто приближался к их поселениям, получал дождь из свинца и уносил ноги, если повезет. А везло далеко не всем. Агрессоры посидели годик без муки, без свежих овощей, образумились, после чего между племенами и фармерами установился хрупкий мир на коммерческой основе.

Сейчас Книжник и Белка находились на землях фармеров, но вдали от их полей и огородов – здесь были выпасы и коррали для скота. Белка уже заходила сюда не раз, да и Книжник проходил, когда Парковые делали набег на Сити.