Лугару

В его глазах горели звезды. Это были звезды близкой свободы, предвкушения той дикой свободы, которые способны осветить только самую неординарную душу. Зина вдруг подумала с горечью, что никогда не была такой. Но это подарило ей чувство уверенности. Уверенности в правильности того, что она сделала.

Он был горд и свободен, этот демон ночи, в котором не было ничего от обычных людей. Перед ней стоял несломленный дух свободы. И ей вдруг показалось, что вместе с ним в эту свободную ночь она отпускает всех их, эти тысячи сломленных, замученных и расстрелянных, выпускает их души на волю — смерти вопреки.

Они уходили ввысь не сдавшимися, не подвластными боли и унижениям, повергая в прах любые запреты в том, другом мире, отголосок которого вдруг мелькнул перед ней на мгновенье в чужих глазах. А ветер тихо шевелил камыши в плавнях, продолжая петь свою бесконечную печальную песню, словно читая монотонный речитатив эпитафии, горестно звучащий над этой землей.

Не соображая, что делает, Зина вдруг поцеловала лугару в щеку — кожа его была мертвенно-холодной на ощупь.

— Иди. Мир большой. В нем есть люди, похожие на тебя. Попробуй их найти.

— Помни, — голос лугару прозвучал глухо, — помни — однажды настанет день, и я тебя спасу.

Он прыгнул в лодку. Заскрипели уключины. Что-то пробормотав по-румынски, проводник отчалил от берега. Лодка быстро заскользила вперед.

— Ты меня уже спас, — тихонько прошептала Зина.

— Пойдем, — Виктор взял ее за руку, — опасно стоять так. Пойдем.

Ветер усилился, превращаясь в темную рябь на воде.