Луговые разбойники

– Конечно, раз у вас возникло такое непреодолимое желание покинуть нашу компанию. Перестаньте лучше подсмеиваться над почтенным человеком и отправляйтесь скорее восвояси. А вы, друзья мои, отправьтесь за виски. Вы знаете, что я терпеть не могу толкаться в лавке, где его продают. Это занятие наводит на меня ужасную тоску. Геккер, подождите хоть минутку и хватите добрый стакан этого чудного напитка, что будет лучшим предохранительным средством против возможности заполучить лихорадку, охотясь в болотах. Мне лично скоро вовсе придется отказаться от этого прелестного занятия, так как я больше не могу охотиться при дневном свете на оленей. Что же касается ночной охоты, то я также не люблю проводить ночь в лесу в ожидании зверя. В таких случаях приходится следить с головней в руках, а жар ее слишком недостаточен, чтобы согреть меня. Кроме того, я боюсь задремать во время столь продолжительного ожидания, и, пожалуй, выроню смоляной факел как раз в ту минуту, когда появится олень. Судите сами, что будет за картина, когда олень с удивлением уставится на меня и услышит храп когда-то неутомимого охотника, спящего среди соленых болот! Впрочем, вы не думайте, что я собираюсь вас уговаривать. Всякий волен поступать как ему вздумается. Тем более что я вовсе не обязан ухаживать за вами, когда вы заболеете от вашей безрассудности. Но прежде дайте мне рассказать о том, что случилось со мною, когда я жил еще в Техасе.

– Ладно, рассказывайте, только постарайтесь покороче, – согласился Геккер, перекладывая винтовку с одного плеча на другое. – У меня и так осталось немного времени.

– Хорошо! Поверьте, у меня вовсе нет желания помешать вам как следует промокнуть под надвигающимся ливнем. Если вы мне не верите, то посмотрите над собою и вокруг, какие собираются на небе тучи. Ну да все равно. Я начинаю. Слушайте! Однажды ночью, – нужно вам заметить, что в те времена я был таким же сумасбродом, как и наш милейший Геккер сейчас, и постоянно проводил время с ружьем в руках, под открытым небом, – я вышел из дому и остановился на берегу небольшого соляного озерца. Дичи, должен я вам сказать, водилось там великое множество. Я засел в засаде, давая себе слово не уходить, не настреляв изрядного количества добычи. Всю ночь напролет, до зари, просидел я, скорчившись за сосновым пнем в наскоро построенном шалаше, как вдруг неподалеку услышал неимоверный рев, будто сотня пум собиралась броситься на меня. Точно десятки ружей стреляли зараз. Словом, я был совершенно оглушен и просто не знал куда деваться. Долго я не мог понять, в чем дело, как вдруг заметил, что с соседнего хлопкового поля на берег несется несметная стая диких гусей. Никогда в жизни я еще не видал и, наверное, уже не увижу подобного количества пернатых. Они летели прямо на сосну и, достигнув места, где стоял мой шалаш, стали спускаться на землю. Теперь угадайте-ка, что было дальше?

– Черт возьми! Угадать довольно легко: гуси посидели и улетели, а вам не удалось убить ни одного! – со смехом сказал судья, чтобы подзадорить Баренса.

– Вовсе нет! Гусей были тысячи. Когда они опустились на землю, то такой массой навалились на мой шалаш, что разрушили его совершенно, загасили зажженный мною огонь и чуть не задавили меня самого. Не имея возможности схватить ружье, я вытащил из-за пояса нож и стал наносить им удары направо и налево. Птицы сообразили, что попали в довольно скверное положение, но было уже поздно. Я успел переколоть всех, находившихся поблизости, раньше, чем они успели опомниться и криком предупредить товарищей о грозящей опасности. Когда наконец остальная стая поднялась на воздух, вокруг меня валялся на земле пятьдесят один гусь и пятьдесят восемь голов!

– Это каким же образом? Ведь получается, что оказалось на семь голов больше, чем тел. Куда же девались тела птиц от семи лишних голов?

– Я отыскал их чуть позже. Представьте себе, стая была так велика и летела так плотно, что на своих крыльях живые гуси на довольно порядочное расстояние, шагов за сто, отнесли мертвых в сторону. Теперь, Геккер, история кончена, и вы можете топать на свое соленое болото!

– А вы мастер рассказывать небылицы, Баренс, – сказал судья, – право, виртуоз!

– Небылицы? Да какого же черта вы всегда слушаете их с разинутыми от удивления ртами, если знаете, что я рассказываю неправду?! Нет, ей-богу, не стоит больше вам ничего рассказывать. Так где наше виски?

– Его только что принесли и как раз вовремя. Оно поможет нам проглотить рассказанную вами историю, Баренс! – сказал Куртис. – Теперь я, в свою очередь, расскажу, что случилось со мной прошлой ночью. Предупреждаю, что это будет чистейшая правда! Чего вы ухмыляетесь, Баренс?

– Да знаете ли, я никогда не начинаю рассказов с такими предисловиями и никогда заранее не стараюсь уверять слушателей, что мой рассказ чистейшая правда. Делать так – значит наверняка возбуждать ненужные сомнения у своих слушателей. Возьмите себе это за правило, Куртис! – наставительно сказал тот.