Луковые кольца в сахарном сиропе

— А ты забыла на дорогу посмотреть, когда меня догоняла! Как маленькая, честное слово! — Ирина забрала у дочери свой пиджак и перекинула через руку. — Я теперь буду постоянно беспокоиться, что ты попадешь под машину.

— Мам, мне пятнадцать, — Маша сняла со спины тяжелый рюкзак и на ходу начала запихивать в него свой старенький телефон.

— У грудничка инстинкт самосохранения больше, чем у тебя.

— Как день прошел? — Маша ловко перевела тему разговора.

В последнее время ее мама превратилась в комок нервов.

— Обычный день, — Ирина накинула пиджак на плечи. — Пятые классы орали, как сумасшедшие, думала у меня голова взорвется от этих криков. И зачем я согласилась их взять?

— Так откажись.

— Маш, ну как ты себе это представляешь? Это завуч решает, а не я. Да и конкурс в самом разгаре, не то время, чтобы выражать недовольство.

— Ты победишь, я уверена! Ты самая лучшая учительница в нашей школе, — Маша взяла маму под руку.

— Ты так говоришь, потому что я тебя родила, — она улыбнулась.

— Нет, ты очень добрая.

— Услышали бы тебя пятиклашки, ни за что бы не поверили!

— Как говорит Тамара Сергеевна, настоящий учитель — это тот, кто сумел продержаться в школе больше двух лет. А ты уже вон сколько работаешь.

— Почти тринадцать лет, Господи, как же время быстро пролетело.

Они свернули с основной дороги в узкий проулок, который петлял между частными домами, настроенными так близко друг к другу, что один сосед мог спокойно смотреть телевизор через окно соседей напротив. В одном из этих домой и жила семья Чернышёвых, до недавнего времени состоящая из трёх человек.

Деревянный забор, покрашенный в темно-зеленый цвет, показался впереди. Краска на нем давно облупилась, обнажая серые проплешины. Ирина подняла глаза и посмотрела на сам дом. На короткий момент ей почудилось, что она видит его впервые. Сколько же лет они уже живут здесь?

Она замедлила шаг, пропуская дочку вперед. Калитка, вечно не запертая, поскрипывала от ветра. Во дворе валялась куча ненужного хлама, который муж много раз грозился убрать, но так к нему и не притронулся. Маленький сарайчик, что украдкой выглядывал из-за дома, был забит под завязку.

Ирина вздохнула. Теперь ей самой придется об этом позаботится.

Деревянное крыльцо, ведущее в дом, перекосилось.

— Так и не успел починить, — она намеренно перешагнула через сломанную ступеньку.

— Ты скучаешь по нему? Да? — Маша положила руку матери на плечо.

— Я до сих пор не верю, что он умер, — Ирина открыла входную дверь. — теперь мы остались вдвоем. Два месяца прошло, а я не могу привыкнуть.

— Ты до сих пор обижена на него? — Маша бросила обувь и рюкзак прямо на пороге. — Мы никогда об этом не говорили…

— Да, никогда. Ты хочешь?

— А ты?

— Давай-ка пообедаем для начала, а потом и поговорим, — Ирина достала кастрюлю из холодильника и поставила на плиту. — Переодеваемся, пока суп греется. И руки помой!

Она зашла в свою комнату и взяла со столика портрет мужа. Он беззаботно улыбался, такой молодой и красивый. Ирина помнила тот день, когда была сделана эта фотография. Они поехали за город с друзьями и детьми. Маша тогда была совсем маленькой, даже в школу не ходила. Олег выпил лишнего и приревновал ее к своему приятелю. Ирина узнала об этом только дома. А потом взяла больничный, так как ссадины на лице были слишком заметными. И у нее появился новый миксер — так муж обычно просил прощения. Она уговаривала себя потерпеть, дать ему время, шанс все наладить и исправить. Ей хотелось, чтобы он наконец понял, какую боль причиняет близкому человеку. И вот он ушел, а она осталось, так и не услышав от него слов прощения и не успев простить.

Самое страшное, что Маша давно перестала быть ребенком и все понимала. И как теперь поговорить об этом откровенно? Она так привыкла делать вид, что все хорошо.

Подруг у нее давно не было — муж всех перевел, как только они поженились.

Единственное, что она почувствовала, когда увидела его мертвым на диване — облегчение. Но в этом она не призналась бы даже самой близкой подруге, если бы такая у нее была. Ни любви, ни жалости, ни чувства потери, только облегчение и стыд. А ведь позади остались двадцать лет брака. И кто из них двоих на самом деле был монстром? Ирина не хотела знать ответ на этот вопрос.

Накинув домашний костюм, она забрала волосы в хвост и вышла на кухню. Маша разливала горячий суп по тарелкам.

— Как дела в школе? — Ирина с нежностью посмотрела на свою дочь, которая хозяйничала у плиты. — И куда делся Витя? Обычно вы всегда вместе идете домой.

— Иванова дура, — Маша села за стол. — Она сегодня дежурила и вылила на Витьку ведро с грязной водой. Он сразу ушел, не остался на дополнительные по английскому.

— Зачем же она это сделала? — Ирина села напротив. На место, где обычно сидел ее муж, они не садились.

— Понятия не имею, весь класс смеялся над ним, кроме меня.

— Хочешь, я поговорю с ней?