Луковые кольца в сахарном сиропе

– Не лезь, пожалуйста! Обещаешь? – Маша бросила на нее беспокойный взгляд. – Меня они не трогают, потому что понимают, что моя мама учительница. Витя просто очень умный, он умнее их всех вместе взятых, вот они его и ненавидят. Скорее бы эта школа закончилась!

– Не спеши жить и учись наслаждаться каждым днем, – Ирина погладила дочку по руке.

– Ты всегда так говоришь! – Маша одернула руку. – А сама так не можешь. Даже сейчас, когда ты свободна, ты все равно не наслаждаешься.

– Маша! Как ты можешь так говорить? – иногда Ирина поражалась, как смело ее дочь с ней разговаривала.

– Так это правда. Раньше ты жила будущим, а теперь прошлым.

Ирина отодвинула тарелку с супом. Аппетит пропал.

– Я не хочу, чтобы ты читала мне нотации, – она старалась говорить спокойно, хотя внутри у нее все закипело. – ты слишком много на себя берешь. Твое дело – хорошо учиться и заботиться о себе. А я как-нибудь справлюсь.

– Я никогда не выйду замуж! – категорично заявила Маша. – Не хочу жить, как ты!

– Какая муха тебя укусила? – Ирина не выдержала и повысила голос, хотя много раз обещала держать себя в руках. – Почему ты злишься на меня?

– Потому что я знаю, что отец тебя бил! И я рада, что он умер! Я его ненавижу! – Маша толкнула тарелку, и капли жирного бульона разлетелись по столу. – Я думала, что ты изменишься, что наконец-то начнешь жить по-настоящему, а ты страдаешь по нему!

Ирина начала задыхаться. Она пыталась выровнять дыхание, но ничего не выходило. Ей хотелось верить, что ее муж заставляет страдать только ее. Но дочка все знала и держала в себе.

Маша ушла в свою комнату и хлопнула дверью. Ирина кое-как успокоилась, убрала со стола и подошла к спальне дочери.

Постучалась, но не стала дожидаться приглашения и вошла.

– Ладно, – сказала она.

Маша лежала на кровати лицом к стене. Ее светло-русые волосы, еще утром заплетенные в тугую косу, повылазили и торчали в разные стороны, как антенны. Она съежилась, прижимая худые длинные ноги к груди. Маша выглядела младше своих пятнадцати лет. Большая часть ее одноклассниц давно носили в школу косметичку вместо пенала и лифчик, чего нельзя сказать о ее дочери.

– Давай поговорим, только спокойно. Иначе мы просто испортим наши отношения, а я этого не могу допустить.

– Почему ты столько лет с ним жила? – она повернулась и по щекам текли слезы. Зеленые глаза стали еще ярче. – Просто скажи.

– Ты еще молода, чтобы понять такие вещи, но я попробую объяснить, – Ирина села рядом, наклонив голову. – Когда мы поженились, все было хорошо. Слишком хорошо. Твой отец любил меня, а я его. Когда ты родилась, он всегда помогал мне, заботился о нас. А потом что-то изменилось.

– Он потерял работу? – Маша села, поджав ноги и посмотрела на мать.

– Да, там вышла нехорошая история, которая его подкосила. Он начал выпивать, нервничать, а я пыталась поддержать его и терпеливо ждала, когда все пройдет.

– Только ты так и не дождалась…

– Если ты будешь меня перебивать, то я не смогу продолжать. Мне тяжело об этом говорить, – Ирина выдержала паузу. – Потом я вышла на работу, нам нужно было как-то жить. И он начал срываться на мне. Потом просил прощения, клялся, что такого больше не повторится, плакал. А я верила. Я хотела жить, как раньше. Мне было жалко его. Я думала, что любовь победит, но не заметила, как она прошла.

– Когда ты это поняла?

– Два месяца назад. У меня до сих пор стоит перед глазами тот день. Я знала, что он выпил. Я была на работе и мне было страшно возвращаться домой. Он звонил мне и кричал. Помнишь, ты как раз ушла на репетицию? Я знала, что тебя нет. А значит он мог сделать что угодно. Когда я зашла домой, то меня насторожила тишина. Я решила, что он спит. Увидев его на диване, я так и подумала. А потом заметила, что у него открыты глаза. До сих пор вижу их перед собой. Когда я поняла, что произошло, то не могла сдвинуться с места. Эта проклятая тишина начала звенеть у меня в ушах. Мое тело перестало слушаться, ноги окаменели, руки задрожали. Но сердце мое затрепетало. Знаешь от чего?

Маша смотрела в упор, не шевелясь. Ирина громко сглотнула.

– От радости… – глаза ее наполнились слезами. – Только в этот миг я поняла, во что он превратил меня и мою жизнь. И когда до сих пор все выражают мне соболезнования, я надеваю маску несчастной вдовы. Я притворяюсь, что у меня горе. И я ненавижу себя. Но больше всего я страдаю оттого, что позволила тебе жить во всем этом.

– Мама… – Маша протянула руки и крепко обняла ее. – Прости, пожалуйста.

– Ты во всем права, и лишь об одном я молюсь, чтобы ты когда-нибудь простила меня за это. Ты не должна его ненавидеть, это неправильно. Твой отец любил нас, как умел. Постарайся понять это, пусть не сразу, но просто попробуй. И никогда не позволяй никому себя обижать, поняла?

Маша кивнула. Ирина поцеловала девочку в щеку и вышла из комнаты, чтобы дать каждой возможность переварить то, что только что произошло.

Глава 3

Чем стремительнее приближалось лето, тем больше веснушек проступало на его лице и руках. Зимой они впадали в спячку.