Лукреция Борджа

Чем выше человек поднимается по ступеням церковной иерархии, тем нужнее оказываются семейные связи. Непотизм в ту пору считается не просто естественным, но абсолютно необходимым, он охватывает детей, братьев и сестер, в том числе двоюродных, племянников и племянниц. Он широко распространяется при Сиксте IV. Первое, о чем он позаботился на следующий день после избрания, — это обеспечить родственникам богатство, власть и вес в обществе, соединить их с благородными и влиятельными семействами, одарить их земельными владениями с мощными крепостями, утвердить их в качестве суверенных «тиранов» на границах, для того чтобы держать в повиновении соперничающие мятежные группировки и противостоять любой попытке бунта или захвата территории. Современники, такие, как Гвиччардини и Макиавелли, судившие хозяев Ватикана не по их нравам, а по их политике, утверждали, что нет ничего дурного в том, что у папы есть дети, способные оказать ему поддержку.

Начиная с середины XV века римские папы одержимы идеей создания и укрепления Папского государства, так как от этого зависит их существование, поскольку их землям угрожает Арагонская династия в Неаполе, Сфорца в Милане и Медичи во Флоренции. В сущности, папы ничем не отличаются от таких властителей, как Гонзага, Эсте или Риарио, современники видят в них обычных деспотов (по-гречески «деспот» означает «хозяин»), облаченных в церковные одеяния.

Папское государство, далеко не однородное, должно было не только защищаться от внешней угрозы, но и бороться на собственной территории с местными правителями, ни во что не ставившими власть Рима. Церковные владыки, сменяющие друг друга на протяжении XV и XVI веков, делают все возможное, чтобы создать в центре Италии структуру власти, которая подчинялась бы им и обеспечивала их господство. Будучи «наместниками Бога на земле», они считают себя едва ли не наследниками римских императоров. Таким образом, «меч святого Павла» одерживает верх над «ключами святого Петра», мирская власть — над духовной. В разделенной на княжества Италии папа может выбрать лишь одну роль — вести себя как монарх или тиран, в античном смысле этого слова, поскольку, как говорил один оратор⁹

(термин венецианского происхождения, означающий «посол») на Констанцском соборе (1414–1418), «добродетель без власти смешна: римский папа, лишенный церковных владений, окажется в роли слуги на посылках у князей и королей».

Благодаря практичности и несмотря на препятствия, чинимые соперничавшими между собой семействами Орсини и Колонна, Ватикан с блеском выходит из состояния застоя, в которое его погрузило Авиньонское пленение пап, и Рим вновь утверждается как центр христианского мира. Было бы нелепостью выносить обвинение во имя так называемой нравственности как Александру VI Борджа, так и тем, кто предшествовал или наследовал ему на папском престоле. Наиболее выдающиеся из них прибегли к методам большой политики, целью которой было расширение и укрепление мирской собственности Церкви. Нам вовсе не следует считать их нравы недостойными, тем более что они всегда с почтением относились к догмам.

Один из наиболее проницательных наблюдателей Бальдассаре Кастильоне писал в 1516 году: «Желая искоренить пороки, искореняют добродетель». Последняя в эту эпоху еще сохраняла унаследованное от латыни значение «мужество».

Его с избытком будет хватать тому, кто пока еще зовется попросту Родриго Борджа, а у Лукреции не раз будет возможность доказать, что она по достоинству зовется его дочерью. Родриго, который станет папой Александром VI, родился в Испании 1 января 1432 года в Хативе, небольшом городке неподалеку от Валенсии. Начиная с XII века его предки могли гордиться званием «Caballeros de la Conquista»¹⁰, то есть рыцарями победного похода на арабов. Видные люди в своей провинции, они также пользовались уважением Кастильского и Арагонского дворов. Они заключали брачные союзы с самыми благородными семействами, и каждое следующее поколение придавало новый блеск их имени.