Лукреция Борджа

Однако Джованни прибыл лишь 10 ноября, «чтобы засвидетельствовать почтение Его Святейшеству и полностью обосноваться в обществе своей светлейшей супруги». На самом же деле это совместное существование нисколько не изменило привычную жизнь Лукреции. Занимая посты кондотьера Папского престола и Венецианской республики, прекрасно их совмещая, Джованни проводил время в походах по всему Апеннинскому полуострову, чтобы навести порядок в государствах обоих своих хозяев. Недостаточно одаренный для того, чтобы играть роль принца-консорта, разрываемый между двумя враждующими дворами, между опасениями папы и страхами миланских родственников, он избегал жить в Риме. Слишком посредственный дипломат для того, чтобы ловко и спокойно обходить все подводные камни, способный на войне, но совершенно бездарный в интригах, не наделенный ни хитростью, ни тонкостью, он не знал ни минуты покоя из-за Сфорца, которым не терпелось узнать, какую позицию займет Папский престол в случае, если французы решатся вторгнуться в Италию. Его тревожила мысль о сближении Александра VI с Неаполем, и положение, прежде казавшееся блестящим, представлялось ему теперь весьма неустойчивым. Тем не менее, если верить авторам хроник, всегда внимательно следившим за развитием событий, его отношения с супругой упрочились, и молодая жена публично оказывает мужу знаки уважения.

Почувствовав силу благодаря поддержке Лукреции, Джованни Сфорца начал, ко всему прочему, присваивать себе доходные места, использовать свое положение, а то и злоупотреблять им для того, чтобы поддержать кандидатуру своих друзей на различные посты в Папском государстве. Лукреция, в ту пору еще не слишком хорошо разбиравшаяся в тайнах политики, не могла давать ему советы или направлять его. Но она знала, что и он, и она сама были далеко не последними пешками в дипломатической игре, которую вел Александр VI.

Глава VI

ХУАН И ГОФФРЕДО — ПЕШКИ В ИГРЕ ПАПЫ

Дни во дворце Санта-Мария-ин-Портику были четко распланированы. Чаще всего жизнь протекала в парадных залах, где раздавался голос Помпония Лета, декламировавшего отрывки из «Каталептона», серии эпиграмм, приписываемых Вергилию, или голос знаменитого певца Тромбончино, которому аккомпанировала на лютне Лукреция, всегда находившаяся в окружении своих собачек, персидских кошек и карликов.

Стоило опуститься ночи, как актеров сменяли вельможи и прелаты, начинался пир, сопровождаемый танцами, и, как писал современник, «большинство из тех, кто хочет добиться милости папы, проходят через этот дворец». Адриана, Джулия и Лукреция живут в дружбе и согласии и, не соперничая друг с другом, пользуются расположением папы, и в ящиках их письменных столов лежит великое множество прошений. Однако для того, чтобы добиться благосклонности Александра VI, «нет посредника умнее и осведомленнее, чем Хуан», — писал Карло Канале маркизу Гонзага. Он занимает первое место в отцовском сердце и может рассчитывать на самое блестящее будущее, после того как унаследовал после смерти своего сводного брата герцогство Гандия и невесту покойного, Марию Энрикес, дочь графа Леонского и донны Марии де Луна, двоюродной сестры испанского короля. К несчастью, он не создан для того, чтобы быть доблестным кондотьером. Он красив и молод, единственное его желание — наслаждаться подарками судьбы. Ему, постоянному гостю куртизанок, нравилось также соблазнять деву шек и дам из римского высшего общества: так у него создавалась иллюзия, что он выигрывает битвы в той единственной войне, что ему пришлась по вкусу. Фантастически тщеславный, готовый на все, чтобы блистать, он подражает во всем принцу Джеме, в котором его привлекает сочетание беспечности и силы.

Римляне больше забавлялись, чем возмущались, наблюдая за проездом папской процессии через город. Во главе гарцуют на одинаковых лошадях турецкий принц и новый герцог Гандийский, оба одетые по-восточному и в тюрбанах, какие носят враги христианства; следом появляется кардинал Асканио, несущий большой крест, и, наконец, Александр VI. Толпа очарована этим зрелищем, где экзотические наряды соседствуют с церковными облачениями, люди улыбаются шестнадцатилетнему Хуану, который изображает испуг при виде неверного и склоняется, чтобы принять папское благословение.

Благодаря браку с племянницей испанского короля Хуан породнится с одним из царствующих домов, что оправдает щедрый кредит, который папа открыл для него у лучших ювелиров. «В мастерской, находящейся в нижнем этаже моего дома, — писал Андреа Боккаччо, — живет необыкновенный ювелир, который вот уже несколько месяцев только и делает, что вставляет драгоценные камни в кольца и ожерелья. У него огромное количество крупных жемчужин и превосходных рубинов, бриллиантов, изумрудов, сапфиров». Парча, бархат, мех рыси и горностая, ковры и гобелены, предназначенные для будущей невестки Его Святейшества, складывают в расписанные сундуки, на которых изображены рай и падение Адама и Евы.