Лукреция Борджа

В толпе рядом с ними стоят люди в масках, водрузившие на нос фаллос в состоянии эрекции. Воры пользуются толкотней, чтобы обокрасть зевак или слишком услужливых дам; кругом бросаются яйцами и мукой, стоит ужасный гвалт и хохот. Цыгане, акробаты и канатные плясуны разыгрывают буффонаду. На следующий день евреи устраивают соревнование: сто человек с оливковой веткой в одной руке и знаменем с гербом Александра VI в другой под приветственные возгласы бегут от замка Святого Ангела к площади Святого Петра, где на паперти базилики Джованни и Лукреция в окружении сенаторов вручают победителю пурпурный греческий плащ.

Александр VI, раздосадованный военными неудачами сына, не принимает участия в карнавальном веселье. Чтобы выйти из унизительного положения, он призывает к себе Гонсальво из Кордовы, которого Изабелла Католическая отправила в Италию, чтобы изгнать французов из Неаполитанского королевства. 21 февраля испанский полководец выезжает из Рима вместе с Хуаном, Джованни, а с ними шестьсот солдат в полном вооружении и тысяча пехотинцев. Его первая цель — заставить капитулировать Остию, до сих пор находящуюся в руках войск Карла VIII. Меньше чем через месяц он победоносно возвращается в Рим и привозит в качестве трофея гарнизон Остии.

19 марта, в Вербное воскресенье, супруг Лукреции и его шурин Хуан находятся в первых рядах триумфального парада войск. На ступеньках трона римского первосвященника, воздвигнутого в Сикстинской капелле, они оба принимают из рук Его Святейшества традиционную пальмовую ветвь. Джованни попадается в ловушку: он верит приветливым словам папы, не замечая, что влияние его семьи сходит на нет. Александр VI не прощает Сфорца их союза с французским государем.

До сих пор Александр VI делал вид, будто ему ничего не известно, и всячески старался избежать огласки, хотя Чезаре вовсю раздумывает, не заколоть ли Сфорца кинжалом и не выбросить ли его тело в Тибр.

Джованни, когда его пытаются склонить к согласию на расторжение брака, сопротивляется, ссылаясь на любовь к жене. Официально понтифик и его сын больше не подвергают его унижению и следят за тем, чтобы никто не оскорбил невзначай его достоинство. Теперь, хотя это уже слишком поздно, Джованни понимает, что его супруга могла бы ему помочь. Последняя не остается безучастной к его тревогам и заявляет о своей готовности поддержать его. Во время Страстной недели граф Пезаро окончательно утверждается в своих опасениях, это следует из рассказа хроникера Пьетро Мадзетта:

Однажды вечером, когда Джакомино, камергер синьора Джованни, находился в комнате синьоры Лукреции, вошел ее брат, Чезаре. Молодая женщина приказала Джакомино спрятаться за креслом. Чезаре, думая, что находится наедине с сестрой, говорил открыто. Только что был отдан приказ убить ее мужа. Лукреция плакала, умоляла. Чезаре вышел, пожимая плечами. Когда он удалился, она сказала Джакомино: «Ты все слышал, иди и предупреди его», — и камергер немедленно повиновался

¹².

Чтобы не возбуждать подозрений, по совету Лукреции Джованни накануне Страстной пятницы в присутствии своих людей громко попрощался с женой и сказал ей, что по случаю святого дня он отправляется на исповедь или в Сан-Кристосомо-ин-Транстевере, или в Сан-Оногрио на Янику-ле. Итак, смирившись с необходимостью совершить покаяние в семи соборах, он уезжает из дворца в сопровождении небольшого эскорта, минует крепостную стену города, за одни сутки пересекает Апеннины и прибывает в Пезаро. Хроникер Бернардо Мональди отмечает, что у папы «был замысел отнять супругу у графа Пезаро или убить его, но последняя его предупредила, и он приехал сюда верхом». Этот рассказ подтверждает, что Лукреция спасла мужа.

На следующий день римская курия, увлеченно следившая за этими событиями, задается вопросом, что побудило зятя святого отца повести себя таким образом, и Александру VI приходится официально огласить послание, которое он направил беглецу: «Ты можешь легко себе представить, насколько огорчил нас твой отъезд, поэтому всей нашей властью мы призываем тебя немедленно прибыть сюда, если наше счастье дорого тебе».