Луна для пасынков судьбы

Дверь спальни Джози отворяется, и она выходит на ступеньку, пригнувшись, чтобы не стукнуться головой о притолоку. Джози двадцать восемь лет. Она слишком крупна для женщины (рост ее – сто восемьдесят сантиметров, а вес – около ста килограммов). Ее покатые плечи широки, грудь большая, крепкая, талия тонка по сравнению с плечами и бедрами. У нее длинные, красивые руки необычайной силы, хотя мускулов на них не видно. Такие же у нее и ноги. Она сильнее почти любого мужчины, кроме какого-нибудь богатыря, и способна выполнять тяжелую работу за двоих. Но в ней нет ничего мужеподобного. Она женщина с головы до пят. По лицу ее можно безошибочно угадать, что она ирландка: у нее короткая нижняя губа, маленький нос, густые черные брови, жесткие, как конская грива, черные волосы, светлая, хоть и загорелая, в веснушках кожа, выдающиеся скулы и крупный подбородок. Ее никак не назовешь хорошенькой, но большие темно-голубые глаза красят ее лицо, а улыбка, открывающая ровные, белые зубы, придает ему удивительную прелесть. На ней дешевое голубое платье без рукавов, ноги босы. Она спускается со ступенек, подходит к левому углу дома и вглядывается, нет ли кого-нибудь возле сарая. Потом, озираясь, быстро идет направо.

Джози. Ну, слава Бгу!

(Возвращается к своей двери.)

Справа, из глубины сцены, появляется ее брат Майк. Майку Хогену двадцать лет, он на десять сантиметров ниже сестры, крепко сбит, но рядом с ней кажется просто щуплым. У него заурядная внешность ирландца из простонародья, лицо выражает то недовольство, то расчетливую хитрость, то самодовольное ханжество. Он ни на минуту не забывает о том, что он набожный католик, усердно выполняющий все религиозные обряды, а посему ему дарована благодать Всевышнего в этом мире, населенном проклятыми грешниками, протестантами и дурными католиками. Короче говоря, Майк – американская разновидность ирландского пуританина из католиков, в общем – противный юноша. На нем грязный комбинезон, выгоревшая от пота коричневая рубашка. В руках – вилы.

Джози

. Ну и хлебнешь же ты горя, копуша! Говорила я тебе, кончай в половине двенадцатого!

Майк. А как мне было смыться раньше, ежели он подглядывает за мной из-за угла сарая, не дай бог, чтобы я передохнул? Пришлось дожидаться, покуда он не уйдет в свинарник. (Со злобой.) Там ему и место, старому борову!

Джози с поразительной быстротой отвешивает ему тяжелой рукой оплеуху. Она не собиралась бить его всерьез, но голова его запрокинулась, он чуть не упал, выронив вилы, и сразу же трусливо заскулил.

Не дерись! Чего ты!

Джози

(негромко). А ты насчёт него не прохаживайся. Он мой отец, мне он нравится.

Майк(отойдя от нее на безопасное расстояние и надувшись). Да, вы – два сапога пара. И сапоги-то гнилые.