Луна над горой

Ли Лин узнал об этом лишь полгода спустя от ханьского солдата, захваченного на границе, – и сперва, не в силах поверить, вскочил и принялся трясти пленка за ворот, допытываясь, правду ли тот говорит. Окончательно убедившись, что несчастный не лжет, Ли Лин заскрежетал зубами и бездумно стиснул руки на его горле; тот, застонав, отчаянно забился в железной хватке, сжимавшейся все сильнее и сильнее. Когда пальцы наконец разжались, пленник упал на землю замертво. Даже не взглянув на него, Ли Лин бросился из юрты прочь.

В смятении он мерил шагами степь. Внутри кипела ярость. Сердце, стоило вспомнить о старухе-матери и невинных детях, сдавливала тоска, но глаза Ли Лина были сухи – словно горевший внутри гнев выжигал даже слезы.

Вспоминались и другие обиды. Разве до сих пор империя Хань ценила его семью? Ли Лин думал о том, как погиб его дед, Ли Гуан, – тот воспитывал мальчика, потому что отец Ли Лина, Ли Данху, умер до рождения сына. Прославленный полководец, не раз предпринимавший чрезвычайно успешные походы на север, Ли Гуан из-за козней придворных так и не получил никаких наград, пока его подчиненные обретали и титулы, и земельные наделы. Он же, всегда честный и прямодушный, всю жизнь провел в бедности. В конце концов Ли Гуан не поладил с верховным командующим Вэй Цином… Собственно, Вэй Цин относился к старому генералу хорошо, но один из войсковых чиновников, говоря от имени командующего, оскорбил Ли Гуана, и тот, не стерпев обиды, там же, на месте, перерезал себе горло. Ли Лин до сих пор помнил, как ребенком безутешно рыдал, услышав о смерти деда.

Был еще дядя Ли Лина – средний сын Ли Гуана, Ли Гань. Затаив после смерти отца обиду на Вэй Цина, он явился к нему в дом, чтобы публично пристыдить. Другой военачальник, Хо Цюйбин, племянник Вэй Цина, разгневался и намеренно застрелил Ли Ганя во время охоты близ дворца Ганьцюань. Император У-ди, прекрасно зная, что в действительности произошло, пожелал защитить Хо Цюйбина и велел всем говорить, будто Ли Гань погиб от рогов оленя.

Ли Лин смотрел на вещи куда проще, чем Сыма Цянь. К его ярости не примешивалось иных чувств, кроме сожаления, что он не успел осуществить свой план и бежать от хунну, унося с собой голову шаньюя. Оставалось понять, куда эту ярость направить. Ли Лин вспомнил слова ханьского воина: «Император прогневался, услышав, что войска хунну готовит военачальник Ли», – и его пронзила догадка. Разумеется, он никогда не делал того, в чем его обвиняли, но у хунну был другой пленник – Ли Сюй. Этот Ли Сюй на родине командовал пограничными отрядами за Великой стеной и должен был защищать город Сихоучэн, но, попав в плен, принялся обучать хунну основам военной стратегии. Больше того, полгода назад он, сопровождая шаньюя, лично сражался с ханьской армией – хотя и не с частями под командованием Гуньсун Ао. Должно быть, его перепутали с Ли Лином, назвав «военачальником Ли».

В тот вечер Ли Лин в одиночку отправился в юрту Ли Сюя. Он не произнес ни слова – и ничего не стал слушать. Ли Сюй погиб, сраженный единственным ударом меча.

На следующее утро Ли Лин, представ перед шаньюем, признался в совершенном. Тот заверил, что ничуть его не винит, но мать, старая яньчжи, может доставить неприятности: уже немолодая, она сошлась с Ли Сюем и состояла с ним в любовной связи. Цзюйдитоу об этом знал. По обычаям хунну, когда умирал отец, старший сын брал в жены всех его супруг и наложниц – кроме собственной матери; хунну, в целом мало ценившие женщин, к матерям питали огромное почтение. Потому шаньюй велел Ли Лину укрыться пока в северных краях, обещав послать за ним, когда буря утихнет.

Ли Лин так и сделал, вместе с несколькими приближенными найдя убежище у подножья горы Доусянь на северо-западе.

Вскоре мать шаньюя заболела и скончалась, и Цзюйдитоу призвал Ли Лина обратно. Тот вернулся в ставку другим человеком. Раньше он наотрез отказывался планировать военные действия против Хань, но сейчас с готовностью давал советы. Шаньюя перемена очень обрадовала. Он пожаловал Ли Лину титул правого туци-вана и выдал за него одну из своих дочерей. О женитьбе шаньюй заговаривал и раньше, но прежде Ли Лин отнекивался. Как раз в ту пору войско хунну двинулось на юг, чтобы напасть на Цзюцюань и Чжанъе, и Ли Лин попросил дозволения присоединиться к походу.

Однако, когда отряды, двигаясь на северо-запад, достигли подножья горы Цзюньцзи, на сердце Ли Лина легла тяжесть. Он думал о своих людях, которые сражались и гибли на этой земле: песок под ногами был пропитан их кровью и смешан с их костями. Думал он и о себе: кто он теперь?

Ли Лин больше не чувствовал решимости идти на юг и воевать против ханьской армии. Сказавшись больным, он в одиночестве отбыл на север.

Годом позже, то есть в первый год эпохи Тайши[49], шаньюй Цзюйдихоу скончался, и ему наследовал сын – тот самый, что стал так дружен с Ли Лином. Взойдя на престол, он взял имя Хулугу.