Луна – суровая госпожа

Но я не просто хотел снабдить Майка несколькими голосами, я хотел, чтобы он вообще перестал разговаривать вслух. Один из здешних горе-компьютерщиков вполне мог заглянуть в машинный зал, когда Майк с нами разговаривал; даже последний недоумок заподозрил бы, что дело нечисто, увидев, как главный компьютер оживленно беседует сам с собой. Водер-вокодер – старое изобретение. Человеческий голос состоит из шипения и жужжания, смешанных в разных пропорциях, что верно даже для колоратурного сопрано. Вокодер раскладывает шипение и жужжание на составные элементы, которые компьютер (и даже тренированный человеческий глаз) может прочесть. Водер – маленькая коробочка, которая умеет жужжать и шипеть, – с помощью управляющего устройства варьирует эти элементы в соответствии с шаблонами. Человек способен «играть» на водере, производя искусственную речь; правильно запрограммированный компьютер делает это так же легко и быстро, как вы разговариваете.

Однако голос в телефонной линии представляет собой не звуковые волны, а электрические сигналы. Поэтому Майку, чтобы говорить по телефону, не нужна была звуковая часть водера-вокодера. Звуковые волны необходимы лишь человеку, находящемуся на другом конце провода. Майку в машинном зале Комплекса вовсе ни к чему говорить вслух, поэтому я решил убрать звук и, следовательно, устранить опасность подслушивания.

Сначала я поработал дома, в основном рукой номер три. Результатом явилась крошечная коробочка, в которую мне удалось впихнуть двадцать цепей водеров-вокодеров минус голосовой вывод. Затем я позвонил Майку и попросил его «заболеть» так, чтобы это встревожило коменданта. После чего стал ждать.

Фокус с «болезнью» мы проделывали уже не раз. Я вернулся к работе после того, как выяснилось, что я чист, то есть в четверг той самой недели, когда Альварес ввел в файл «Зебра» доклад о происшествии в Стиляги-Холле. В его версии перечислялось около сотни имен (примерно из трех сотен присутствующих). Список включал Коротышку Мкрума, Вайо, профа, Финна Нильсена, но меня там не было, – видимо, стукачи меня не приметили. В докладе сообщалось также, что девять полицейских офицеров, выполнявших приказ коменданта по наведению порядка, были хладнокровно застрелены. Назывались и имена трех наших погибших камрадов.

В дополнении, последовавшем через неделю, говорилось, что «известная бунтовщица Вайоминг Нотт из Гонконга-Лунного, подстрекательская речь которой в понедельник 13 мая вызвала мятеж, стоивший жизни девяти доблестным офицерам, не обнаружена в Луна-Сити, не вернулась домой в Гонконг и, очевидно, погибла в бойне, которую сама же спровоцировала». Далее признавалось, что предыдущий рапорт был неполным и что тела убитых исчезли, а точное число погибших установить невозможно.

Сей постскриптум означал, что Вайо не может ни вернуться домой, ни снова стать блондинкой.

Поскольку меня не засветили, я вернулся к своей обычной жизни: обслуживал клиентов, подвернувшихся на этой неделе, то есть бухгалтерские машины и каталожные файлы в Библиотеке Карнеги, а в свободное время сидел в номере «Л» отеля «Раффлз» и слушал, как Майк по телефону читает материалы «Зебры» и других специальных файлов, поскольку связь в своей мастерской я тогда еще не оборудовал. Всю неделю Майк приставал ко мне, как капризный ребенок (а он и был ребенок), спрашивая, когда же я приду к нему за новой порцией шуток. Отчаявшись дождаться, он решил рассказать мне их по телефону.

Я было рассердился, но тут же напомнил себе, что, с точки зрения Майка, анализ шуток не менее важен, чем освобождение Луны, и что грех нарушать обещания, данные ребенку.

Кроме того, меня ужасно интересовало, пустят меня в Комплекс или нет.

Мы знали, что проф засвечен, а потому ночевать он ходил в «Раффлз». Однако, хотя участие профа в митинге не было секретом и днем он не скрывался, желтомундирники его не трогали. Когда же мы выяснили, что Альварес разыскивает Вайо, меня снова охватило беспокойство – в самом ли деле я не засветился? Или они просто ждут момента, чтобы сцапать меня по-тихому? Надо было проверить.

Поэтому я позвонил Майку и попросил разыграть сценку с «расстройством желудка». Он тут же «заболел», меня вызвали – никаких проблем. Мне пришлось предъявить паспорт на станции, а потом новому охраннику в Комплексе, но в остальном все было как обычно. Я поболтал с Майком, забрал у него тысячу анекдотов (условившись, что мы будем давать оценки по сотне в три-четыре дня, не быстрее), велел ему «выздороветь» и отправился обратно в Луна-Сити, завернув по пути к главному инженеру, чтобы получить денежку за отработанное время, транспортные расходы, материалы, амортизацию инструментов, спецобслуживание – в общем, за все, что мне удалось впихнуть в счет.