Луна – суровая госпожа

В салоне «Бонтон» происходил ежедневный обмен сплетнями – женщины узнают новости быстрее, чем «Ежедневный Лунатик». Я попросил Вайо, чтобы она каждый вечер докладывалась Майку, но даже не пыталась отделять важные новости от несущественных, поскольку невозможно определить, что важно, а что нет, пока Майк не сопоставит тот или иной факт с миллионами других.

Салон красоты служил также для распространения новых слухов. Партия поначалу росла медленно, но потом резко пошла в рост: заработал эффект геометрической прогрессии с коэффициентом три, а к тому же драгуны достали всех почище прежних охранников. По мере увеличения партийных рядов мы стали налегать на агитпроп, на распространение злостных слухов, на открытую подрывную деятельность, провокации и саботаж. Финн Нильсен, пока дело не разрослось, занимался агитпропом и одновременно в качестве прикрытия вел работу в старом, насквозь прогнившем подполье. Теперь большую часть агитпропа и связанных с ним дел взяла на себя Сидрис.

В основном требовалось раздавать листовки и прочие материалы. Ни в салоне, ни дома, ни в гостиничном номере мы подпольной литературы, конечно, не держали, разносила же листовки малышня, которая еще и читать-то не умела.

Кроме того, Сидрис полный день трудилась над прическами, – в общем, дел на нее навалили выше головы. Как-то раз я вывел ее прогуляться под ручку по бульвару и вдруг заметил знакомое лицо и фигурку: худющая девчонка, сплошь острые углы и копна морковно-рыжих волос. Лет примерно двенадцать – стадия, когда все идет в рост, прежде чем расцвести и округлиться. Я определенно уже встречал ее, но никак не мог вспомнить, где, когда и почему.

– Тихо, кукленок! – шепнул я. – Погляди-ка на эту молодую особу. Рыжую и плоскую.

Сидрис оглядела девчонку:

– Дорогой, я знала, что ты у нас с причудами. Но она пока все равно что мальчишка.

– Да ладно тебе! Кто она?

– Bog ее знает. Хочешь, я ее тормозну?

И тут я внезапно вспомнил все, будто мне по видео показали. Жаль, Вайо со мной не было, но мы никогда не появлялись на публике вместе. Эта рыжая девчонка была на том самом митинге, где убили Коротышку. Тогда она сидела на полу напротив трибуны, слушала, широко раскрыв глаза, и яростно аплодировала. А затем я видел ее в свободном полете, когда, свернувшись в воздухе в комок, она врезалась в колени желтомундирнику, чью челюсть я сломал буквально несколькими секундами позже.

Вайо и я были живы и свободны лишь благодаря решительным действиям этого ребенка.

– Нет, не заговаривай с ней, – шепнул я Сидрис, – но я не хочу упускать ее из виду. Хоть бы один из твоих «нерегулярников» показался, черт побери!

– Отвали и позвони Вайо. Через пять минут все будет в ажуре, – ответила мне жена.

Так я и поступил. А потом мы с Сидрис стали не спеша прохаживаться, заглядывая в витрины магазинов, поскольку наша преследуемая прилипала к каждой из них. Минут через семь-восемь к нам подошел мальчуган, остановился и сказал:

– Хелло, тетя Мейбл! Привет, дядя Джо!

– Привет, Тони! – Сидрис пожала ему руку. – Как мама, милый?

– Отлично! – ответил малыш и добавил шепотом: – Вообще-то, я Джок.

– Извини. – Сидрис тихонько сказала мне: – Последи за ней. – И увела Джока в кондитерскую.

Скоро она вышла и взяла меня под руку. Джок следовал за ней, облизывая леденец.

– До свидания, тетя Мейбл. Спасибо!

Он вприпрыжку скользнул меж прохожих, присоединился к рыженькой и сосредоточенно уставился на витрину, продолжая сосать леденец. Мы с Сидрис отправились домой.

Пришли, а нас уже ждет доклад:

Она зашла в ясли-интернат «Колыбелька» и больше не выходила. Нам ждать?

– Подождите еще немного, – сказал я Вайо и спросил, помнит ли она эту девочку.

Выяснилось, что помнит, но не имеет ни малейшего представления, кто она такая.

– Спроси у Финна, – посоветовала Вайо.

– Сейчас все узнаем, – сказал я и позвонил Майку.

Да, в яслях-интернате «Колыбелька» есть телефон, и Майк может его прослушать. Ему потребовалось двадцать минут, чтобы собрать и проанализировать данные: слишком много детских голосов, а в этом возрасте их половая принадлежность почти неразличима. Наконец он сказал:

– Ман, я отобрал три голоса, которые могут соответствовать описанному тобой возрасту и физическому типу. Однако два из них откликаются на имена, которые я идентифицировал как мужские. Третий голос отвечает на обращение «Хейзел», причем ее то и дело окликает голос пожилой женщины с командирскими интонациями.

– Майк, посмотри в списках старой организации. Проверь на Хейзел.

– Четыре Хейзел, – ответил он сразу же. – Вот она – Хейзел Мид. Вспомогательный отряд юных камрадов, адрес – ясли-интернат «Колыбелька», родилась двадцать пятого декабря две тысячи шестьдесят третьего года, масса тридцать девять кило, рост…

– Это и есть наша ракета-малютка! Спасибо, Майк. Вайо, отзови слежку. Ребята хорошо поработали. Майк, позвони Донне, передай ей, будь так добр.