Лунин атакует "Тирпиц"

Синяков, наконец, доложил ему, что весь главный балласт принят, полностью заполнены уравнительные и дифферентные цистерны, а также цистерна быстрого погружения, воду принимать больше некуда, но лодка под воду не идет. Лунин в бешенстве скомандовал: «Ну, тогда принимайте воду в центральный пост!» Организованная на скорую руку элементарная проверка показала, что не заполнена водой цистерна № 3 главного балласта. Командир II отсека лейтенант М., полагая, что в эту цистерну принято топливо, никому ничего не сказав, самовольно закрыл аварийные клинкеты на ее вентиляционных трубах с обоих бортов. Поэтому вода и не шла в цистерну, несмотря на открытые кингстоны и клапаны вентиляции, и лодка, естественно, не уходила на глубину, имея такой воздушный «пузырь»… Синяков же перед самым выходом лодки в море не проверил готовность системы погружения и всплытия и, в частности, положение аварийных захлопок и клинкетов, несмотря на то, что обязан был это сделать лично и собственноручно.

Но даже после выяснения причины ЧП положение оставалось опасным. Погружение лодки оттягивалось, поскольку уже нельзя было просто открыть аварийные клинкеты у цистерны № 3. Лодка после заполнения всего маневренного балласта была очень «перетяжелена» и могла при погружении «провалиться» за предельную глубину, чего доброго, удариться о грунт и сорвать боевой поход, а то и погибнуть. Пришлось

[111]

сначала продувать среднюю группу цистерн главного балласта, восстанавливать расчетную дифферентовку, то есть откачивать воду из уравнительных и дифферентных цистерн. Только после этого лодка смогла нормально погрузиться.

Все это время командир в одиночестве, без вахты, стоял наверху на мостике и ждал внезапного нападения с любой стороны, с моря или воздуха. Именно в эти моменты была окончательно решена судьба Синякова. Его личная преступная халатность, а также самовольство лейтенанта М. поставили лодку и экипаж в исключительно опасное положение и могли привести к их гибели. Такие поступки нельзя было оставить без последствий. А пока нужно было плавать и воевать.

С 23 по 27 марта плавание лодки проходило при очень сильном шторме. Сила ветра доходила до 9 баллов при волне до 8 баллов. Лодку качало, трепало, било, верхняя вахта никого не обнаружила, да в таких условиях и наблюдать было нелегко. Но будущие события показали, что обнаруживать не только нужно, но и можно, и наша верхняя вахта это доказала. 27-го радисты приняли приказ штаба СФ покинуть занимаемую позицию и следовать на другую, для защиты другого конвоя. В 00.30 28 марта лодка уже шла надводным ходом по бурному морю, чтобы занять побыстрее новую позицию. Как сигнальщик Григорий Ашурко сумел увидеть в темноте плавающую мину по курсу лодки — до сих пор не ясно никому. Но он увидел, лодка вовремя уклонилась от верной гибели и помчалась дальше. Но ее вдруг постигла другая беда — Синяков доложил Лунину: «Лодка не может погрузиться!»…[19]

Большая крутая волна периодически захлестывает верхнюю палубу ПЛ, идущей полным ходом; вода сквозь шпигаты попадает под палубу в надстройку на сильно нагретые выхлопными газами приводы герметичных захлопок, закрывающих газоотводы главных дизелей. Из мгновенно закипающей воды на червячных передачах приводов высаживается морская соль, которая тут же спекается в камень. Приводы захлопок заклинивает и лодка не может погружаться —

[112]

забортная вода через открытые газоотводы хлынет в дизели, а оттуда — в отсек. Чтобы погрузиться, необходимо очистить приводы от спекшейся соли.

Конструкторам дизелей, да и конструкторам ПЛ возможность такой беды, по-видимому, не пришла в голову. Да и не было ранее условий для обнаружения этого существенного и даже опасного конструктивного недостатка. Испытания лодок ХIV серии (типа «К») проходили в Финском заливе с очень малой соленостью воды (5-7 °/_°°) и при небольшой волне. Полным ходом лодки ходили только пару галсов на мерной миле для подтверждения величины максимальной скорости при сдаче лодки Военно-Морскому Флоту.

Зато здесь, в Баренцевом море, при солености воды в 5-6 раз большей, чем в Финском заливе, при значительно большей высоте волн, на достаточно длительных в боевой обстановке полных ходах спекание морской соли на приводах захлопок неизбежно, вынуждая экипаж лодки совершать «героические поступки». Вот уж чего мы дружно не любим, так это «героических поступков», о которых так часто с восторгом пишет пресса! В самом деле, что значит очистить приводы захлопок от спекшейся в камень соли?

Представьте себе страшную картину бурного Баренцева моря: в марте, жуткий холод, пронизывающий морозный ветер, грохот огромных волн, бьющих в корпус лодки, рев мощных дизелей и две человеческие фигурки, пробирающиеся по качающейся обледеневшей палубе лодки, идущей полным ходом.