Лунное молоко

— Ох, позабыл! Ох, голова — дырявое корыто! — вдруг взвизгнул бобровой и заметался возле печи. Широкий хвост его тяжело отшлепывал по полу в такт стенаниям. — Время, времечко катится! А печь от сажи не прочищена! Крапива не прополота! Давай-ка, поднимайся — пора браться за дела!

Юлька поняла, что отвертеться не получится. Вот только она совершенно не представляла — как её чистят, эту сажу? Да и саму печку она видела только на картинках и в телевизоре.

Она подошла к печи, пристроила руку на холодный небелёный бок. Приоткрыв дверцу топки, заглянула внутрь — полюбовалась на угли, на остатки почерневшей древесины.

— Чем это выгрести? — понуро спросила у бобрового. — Есть в доме совок или… скребок?

— Сей минут, сей минут, — забормотал тот, выуживая откуда-то старый мешок и щетку на деревянной ручке. — Держи вот. Пользуйся на здоровье.

Стараясь пореже вдыхать, Юлька взялась за работу. Повозиться ей пришлось довольно долго, но в конце концов топка оказалась пуста.

— Всё! — перепачканная и с непривычки уставшая Юлька обернулась к притихшему домоуправу. — Это оказалось не так уж и сложно. Принимай работу!

— Это не то, не то. — замахал лапами он. — Ты сажу убрать должна. Из дымоходу!

И пока Юлька молча смотрела на бобрового, силясь понять смысл сказанных слов, он снова высвистал анчутку, велел убрать мешок с мусором.

— Как мне очистить дымоход? — Юльку скрутило от отчаяния. — По крыше лазить не умею. Да и не полезу я на крышу!

Получалось, что выполнить задание ключника она не сможет, а значит… значит…

— Солью можно. — перебил невесёлые Юлькины мысли бобровой. — К дровишкам подсыпать и разжечь. Но нету соли, нету! Не любит её хозяин!

— Совсем нет? — не поверила Юлька. — А как же пища? Или он всё несолёным ест?

— Несолёным, матушка. Несолёным. — толстый хвост существа вновь заплюхал по полу. — Разве что взять осиновые дрова? От них быстро очистится. А искры поверху анчутка загасит. За искры ты не волнуйся. Справимся.

— А где их взять? — Юлька понятия не имела как выглядят дрова из осины.

— То дело несложное. У банного в долг возьмём, только тебе придётся просить.

— А вы со мной не пойдёте? — напряглась Юлька. Идти к неизвестному банному было страшновато.

— Ох, не пойду. В контрах мы. Я снаружи покараулю. Да ты не бойся. Приставать станет — брось в него обмылочком. Я тебе сейчас принесу. Принесу обмылочек. Ты только погодь. Не сбеги.

— Куда мне бежать, — протянула Юлька себе под нос, изо всех сил стараясь не думать о предстоящем разговоре с банным. Ничего хорошего она от него не ждала, но отступать не собиралась. Раз оказалась здесь — будет идти до конца.

* * *

Монах обнимал дерево, старательно изображая припадок — смотреть на Ингу-сороку было невмоготу. Она прилетела следом за стаей да так и осталась в ином, сорочьем обличье.

Женская голова лепилась к крупному птичьему телу, и крылья переходили в кисти рук с облупленным синим лаком на пальцах. Этими самыми пальцами ворошила Инга лесную подстилку, выискивая среди мха и палой листвы нужные камни.

— Парочки не хватает. Ничё, мадама найдёт. Посмотрим, где прописалась Яга и сразу к ней.

Голос у Инги тоже изменился — сделался резким и отрывистым. Один раз она даже сбилась с обычной человеческой речи — прострекотала что-то по сорочьи.

— Нашла! — листья прошуршали рядом с Монахом. А потом Инга куснула его за ухо и обхватила крыльями. — Попался-я-я! Хорош с деревом обниматься. Давай, помоги.

— Сейчас, — Монах изобразил вымученную улыбку. — Твои птицы из меня всю душу вытрясли!

— Какие мы нежные, — просюсюкала Инга и потянулась погладить подрагивающий шрам. Монах едва сдержался, чтобы не отпрянуть — не показать двоедушнице

всколыхнувшееся внутри отвращение.

— Ты давай-ка, смотри, что хотела, — потребовал он намеренно грубо. — Толчёмся здесь, а бабки, может, уже молоко поделили.

— Не думаю, — Инга неохотно от него отлепилась. — Что же — смотреть так смотреть. Всё равно от меня не денешься.

Она сложила крылья-руки и потрясла в ладонях собранные камни, а потом быстрым движением подбросила их на головой. Провисев некоторое время в воздухе, камни собрались в стрелу да так и спланировали на тропинку.

— Нам — туда! — Инга потянула Монаха в сторону, куда показывал наконечник. — Когда придём — молчи и слушай. Вперёд меня не вылезай. Иначе всё испортишь. Доступно излагаю, малыш?

— Вполне, — Монах невозмутимо кивнул. Он охотно предоставил Инге инициативу в дальнейших действиях. У неё больше опыта в общении с нечистью, она и сама в какой-то степени — нечисть. Пока будет разбираться с Ягой, он успеет осмотреться и, если повезёт, смоется вместе с Марфой.

Инга неуклюже ковыляла на птичьих лапах, и Монах спросил почему она так мучается, не превратиться обратно — в прежнюю себя.

— Сбоит программка, — двоедушница посмотрела через плечо и резко остановилась. — Возможно, поможет волшебный поцелуй прынца? Мадама хочет попробовать!

— Не, не, не! — запротестовал Монах. — Давай обойдёмся без поцелуев! Я не принц, да и времени мало.