Лунные дороги

- Так... - сказала Вера Михайловна, и не успела Наталья опомниться, как гримерша, подхватив ее волосы, быстро чиканула ножницами. Полголовы оказалось на полу.

- Что вы делаете?! - заорала вне себя девочка.

- Спокойно! Ты сирота, должна быть нечесаной, грязной! А как сделаешь твои шелковые волосы лохматыми? А?

В последнем "а" послышалась угроза. И Вера Михайловна из остриженных волос начесала на темени мерзкий колтун, остальные заплела в тоненькие косички, удлиняя их искусственными прядками. Получилось пятнадцать косичек, между которыми возмущенно торчали Наташины уши.

Вера Михайловна поднесла пахучую губку и широкими мазками принялась чумазить Натальино лицо, делая его обветренным и загорелым. Руки покрыла морилкой, под ногти запихнула черного грима, после чего накапала на щеки глицерином и, оставив ошеломленную, обессиленную девушку, куда-то убежала. Придя в себя, Наталья хотела было удрать, но ее схватили в дверях. Гримерша принесла горсть земли и, велев девушке, закрыть глаза, решительно дунула песком ей в лицо. Земля прилипла к глицерину, Наташа получилась чумазой-пречумазой. В колтун насовали перышек, соломинок, травинок. Вера Михайловна осталась удовлетворенной результатом своих трудов и в таком "офактуренном" виде привела Наташу к Андрею Сергеевичу.

- Во-во, уже ничего! - внимательно глядя на девочку, сказал он. Пошли на съемочную площадку!

Вышли во двор студии, где уже стояла камера. Наташу подвели к немолодой женщине:

- Познакомься, это народная артистка Даркуль Куюкова! Даркуль будет играть твою тетю.

При чтении сценария именно такой рисовалась Наталье тетка Алтынай злое, завистливое лицо с колючим взглядом.

- Делай перед камерой, что хочешь, - сказал режиссер.

- Как, что хочешь?! - не поняла балетно дисциплинированная девочка.

- Ну вот, что хочешь, то и делай! Можешь играть во что-нибудь.

"Х-м. Как-то несерьезно...", - недоумевала Наташа и, сев на землю прямо перед камерой, стала думать, что же ей делать?

Вокруг Наташи суетились люди, ставили осветительные приборы, что-то передвигали, до нее никому не было дела. "Может, им стихи почитать или станцевать?" - гадала Наталья, ее руки машинально нащупали несколько камушков, подбросили их. И вдруг она вспомнила детскую игру, в которую часами забавлялись детьми - подкидываешь в воздух камушек и, пока он летит, надо успеть схватить одной рукой два других, потом три, потом четыре. А камера уже снимала, и режиссер следил за ней, возбужденно подергивая плечами.

- А теперь давай попробуем сцену из сценария. Алтынай приносит с гор огромную вязанку хвороста, и ее встречает тетя.

В горах Киргизии растет колючий кустарник - курай, им топят в аилах. Миниатюрной Наташе приготовили огромную вязанку курая, взвалили на плечи, и режиссер резво скомандовал: "Начали!".

Наташа тащит вязанку, внезапно на нее набрасывается злобная фурия, хватает хворост и начинает колошматить племянницу. Куюкова - замечательная актриса, заводится мгновенно, но у актеров есть одно ремесленное умение не увечить партнера, в тех далеких краях об этом, видимо, не знали. Куюкова, делая все взаправду, долго дубасила девушку вязанкой. Вдохновенная муза снизошла на нее, и она, отбросив хворост, схватила Наташу за жидкие косички и начала бить головой о плетень.

- Здорово, хорошо! - вопил Андрей Сергеевич - Вот так и будем снимать!

Начали снимать. Андрей Сергеевич - тогда еще неопытный кинорежиссер, любил репетировать и делать дубли. Куюкова распалялась все больше и больше, казалось, что совершенству ее игры нет предела. Наташа изо всех сил крепилась, но после двенадцатого дубля упала на вязанку хвороста, и злые слезы брызнули из ее глаз.

- Почему она меня взаправду бьет? - прохлюпала Наталья.

- Но это же кино! - округлил глаза Андрей Сергеевич - В кино все видно, нужно все делать по-настоящему!

- А убивать тоже по-настоящему?!

Самое ужасное, что из-за камеры это действо наблюдала Наташина мама. Мария Константиновна была в полуобморочном состоянии, добрая тетя Нина поила ее валерьянкой. "Девочка моя! Красавица! Зачем я ее растила! Изуродовали, как хотели, а теперь еще и избивают. Не надо нам этих съемок!" - причитала она.

Прошло два дня, материал кинопроб проявили. Собрался художественный совет. Мария Константиновна и Наташа попытались проскочить в просмотровый зал, но их вежливо выставили. Женщины сели на лавочку под тополями. Наталья молчала, ее била дрожь, а рядом по скамейке елозила мама и вдруг сказала:

- Ой, доченька, неужели ты не пройдешь?

Наташу удивили мамины слова, она никак не могла понять, в какой момент в родительнице произошла перемена. Через сорок пыточных минут члены художественного совета солидно выплыли из зала, за ними тащился режиссер.

- А-а-а... Лицо у него мрачное, - прошептала мама - Тебя не утвердили.

Андрей Сергеевич подошел к ним и, почему-то вздохнув, сказал:

- Ну что, Наталья, мы тебя утвердили, но тебе надо худеть. Щеки у тебя со спины видны.

- Как это со спины? - возмутилась Наташа.

- Ну, у тебя такая будка, что крупным планом в экран не помещаешься, деликатно пояснил он.