Лунные пряхи

Если только можно сказать, что глупость заслуживает столь сурового наказания, как смерть, тогда вроде бы Александрос на что напрашивался, то и получил. Стратос и Тони, вполне понятно, встретили его весьма настороженно, но вскоре дело каким-то образом было улажено и последовала сцена примирения с взаимными извинениями — присутствие Софьи и Джозефа придало ей еще более благообразный вид. Решено было, что в свое время Стратос разделит добычу, и трое мужчин пойдут каждый своей дорогой, но пока что разумно им всем троим «залечь на дно» — до тех пор, пока не станет возможным каким-то образом постепенно сбыть драгоценности. Согласие было достигнуто, и семейная вечеринка (по обычаям Сохо, щедро сдобренная вином и кушаньями, при активном участии Тони) завершилась эскортированием Александроса в родную деревню, но по дороге возник какой-то спор по поводу дележа драгоценностей, почти мгновенно переросший в ссору. И тут Александрос потянулся за пистолетом…

Вполне вероятно, что Александрос не был столь глуп и доверчив, каким его рисовал Стратос. Последний же поклялся и продолжал клясться, что сам он и не помышлял об убийстве. Это все Джозеф — он убил Александроса, он стрелял в Марка и он же по собственной инициативе, безо всяких указаний Стратоса отправился в горы, чтобы убедиться в гибели Марка. Что же касается Колина, которого они потащили с собой, пребывая в панике и смятении, то Стратос божился, что лично отдал распоряжение освободить мальчика, и уж это, сказал он — и никто не усомнился в его словах, — его сестра наверняка подтвердит.

И наконец, нападение на меня… Ну а чего, собственно, можно было ожидать? Он отправился, по обыкновению, проверить свои тайники и обнаружил там девушку, имевшую, как он подозревал, отношение к таинственному исчезновению Джозефа, которая ныряла за его садками. Он поступил так, как любой поступил бы на его месте, и здесь, совершенно очевидно, собрание с ним в общем-то согласилось; к тому же он пытался лишь испугать меня, но ни в коем случае не убить.

Но это все было уже утром. Сейчас же, когда выслушаны были первые объяснения, рассказы наши сложены воедино, взвешены и в конце концов приняты, кто-то принес из гостиницы кофе для всех и стаканы с родниковой водой. К тому времени, когда забрезжил рассвет, Агиос-Георгиос благополучно свыклась с великой сенсацией.

Я сидела, обессиленная, осоловелая, и дремала, привалившись к плечу Марка, он обнимал меня здоровой рукой. Воздух в каюте сделался синевато-серым от дыма, а стены вибрировали от шума голосов и звона стаканов, когда кто-нибудь в сердцах стучал кулаками по столу. Я уже давно оставила всякие попытки уследить за быстрой и неразборчивой греческой речью. Пусть этим займется Марк, сквозь дрему думала я, пусть теперь всем занимается Марк. Моя роль в этой истории исчерпана: пусть он разбирается со всем остальным, и тогда, уже скоро, мы все сможем уплыть отсюда, наконец-то вырваться на свободу и догуливать то, что осталось от наших так называемых отпусков…

Вдруг смутное воспоминание прорвалось откуда-то издалека, словно струя холодного воздуха, пронзившая задымленную атмосферу каюты. Я резко села, высвободившись из объятий Марка.

— Марк! Марк, проснись! Там же Франсис!

Он заморгал.

— Ты хочешь сказать… о господи, конечно, я совсем забыл! Она, наверное, так и сидит там, в бухте!

— Ну конечно! Сидит на скале с вывихнутой щиколоткой! Боже мой, да как же мы могли? Я же все время помнила…

— Успокойся, — ласково сказал Марк, — Послушай, малышка, не впадай снова в панику. С ней все будет в порядке. Хочешь верь, хочешь — нет, но с тех пор, как мы тебя подобрали, прошло всего полтора часа. Если мы отправимся туда прямо сейчас…

— Да не в этом дело! Она же не знает, что произошло! Наверное, сходит с ума…

— Ну уж нет, — весело возразил он. — Она видела, как мы тебя втащили на борт. Она отчаянно вопила, призывая на помощь, пока ты барахталась в воде, а Стратос за тобой гонялся. Собственно, ее крики и привлекли наше внимание, да еще странные метания его огней так близко к месту нашего свидания. А потом, когда мы подошли ближе, тут уж столько всякого произошло, что я начисто о ней позабыл. Ах да, она еще бросила в Стратоса булыжник.

— Да что ты! Вот молодец! И попала в него?

— Ты когда-нибудь видела, чтобы женщина попала туда, куда метила? Она угодила в меня, — сказал Марк.

Он поднялся на ноги и обратился к собранию по-гречески. Дело в том, сообщил он, что необходимо вызволить еще одну английскую леди, которая в данный момент находится на некотором расстоянии к западу вдоль побережья, и им, мол, придется поверить ему и его компаньонам на слово, что они не сбегут, но нам надо немедленно отправиться за ней.