Лунный камень

– прямо туда, к скалам. Как он ни искал, он нигде не мог найти никаких следов, ведущих оттуда.

Наконец он остановился. Он опять взглянул на меня, а потом на воду, находившуюся перед нами, все шире и шире покрывавшую отвратительную поверхность Зыбучих песков. Я посмотрел по направлению взгляда сыщика и понял, о чем он думает. Страшный тупой трепет вдруг охватил меня. Я упал на колени в песок.

– Она приходила к своему тайнику, – услышал я голос сыщика. – Какое-то страшное несчастье случилось на этих скалах.

Изменившееся лицо девушки, ее слова и поступки, отупение, с каким она слушала меня и говорила со мною,

когда я нашел ее метущей коридор несколько часов назад, пришли мне на память и подтвердили страшную догадку сыщика. Я хотел сообщить ему о страхе, охватившем меня.

Я пытался сказать:

– Она умерла смертью, которую сама искала.

Но нет, слова не сходили с моих губ. Онемение и трепет держали меня в своих когтях. Я не чувствовал проливного дождя. Я не видел поднимающегося прилива. Как в бреду или во сне, бедное погибшее существо представлялось мне.

Я видел ее опять, как и в прежнее время, как в то утро, когда я пришел сюда, чтобы привести ее домой. Я слышал опять, как она говорит мне, что Зыбучие пески притягивают ее против воли, и спрашивает себя, не ждет ли ее тут могила. Меня охватил какой-то непонятный ужас, когда я подумал о своей дочери. Моя дочь была одних с нею лет.

Моя дочь, подвергшись таким же испытаниям, как Розанна, могла жить такой же страшной жизнью и умереть такой же ужасной смертью.

Сыщик ласково поднял меня и отвел от места, где она погибла. Мне стало легче дышать, и я теперь видел предметы такими, какими они были в действительности.

Обернувшись на песчаные холмы, я заметил, как перепуганные слуги и рыбак Йолланд бежали к нам узнать, нашлась ли девушка. В немногих словах сыщик объяснил им, что показывали следы, и сказал, что, должно быть, с нею случилось несчастье. Потом он задал рыбаку вопрос, опять обернувшись к морю:

– Скажите, могла ли она отплыть в лодке с того выступа скалы, где кончаются ее следы?

Рыбак указал на волны, которые заливали песчаный берег и обдавали облаками пены мыс со всех сторон.

– Никакая лодка, – ответил он, – не могла бы вывезти ее из этого.

Сыщик Кафф посмотрел в последний раз на следы, видневшиеся на песке, которые смывал теперь дождь.

– Итак, – сказал он, – вот доказательство того, что она не могла уехать морем.

Он замолчал и соображал с минуту.

– Ее видели бегущей к этому месту за полчаса до того, как я пришел сюда, – сообщил он Йолланду. – После этого прошло довольно много времени.

Как высоко стояла тогда вода по эту сторону скал?

Он указал на южную сторону, то есть туда, где не было

Зыбучих песков.

– Судя по тому, как вода прибывает сегодня по ту сторону утеса, час назад ее не хватило бы, чтобы утопить котенка.

Сыщик Кафф повернулся на север, к Зыбучим пескам.

– А на этой стороне? – спросил он.

– Еще меньше, – ответил Йолланд. – Зыбучие пески были бы едва смочены, не больше.

Сыщик обернулся ко мне и сказал, что несчастный случай произошел, должно быть, в Зыбучих песках. Язык мой развязался.

– Несчастного случая не было, – воскликнул я. – Она пришла сюда, устав от жизни, и кончила ее здесь.

Он отскочил от меня.

– Почему вы знаете? – спросил он.

Все столпились вокруг меня. Сыщик тотчас оправился.

Он оттолкнул от меня всех; он сказал, что я – старик, сказал, что открытие потрясло меня, потребовал:

– Оставьте его одного.

Потом обернулся к Йолланду и спросил:

– Есть ли возможность найти ее, когда начнется отлив?

Йолланд ответил:

– Никакой. Что попадет в эти пески, то остается там навсегда.

Рыбак сделал шаг ко мне и сказал:

– Мистер Беттередж, я хочу сообщить вам кое-что о смерти этой молодой женщины. Вдоль одной стороны утеса, фута на четыре от скалы, среди Зыбучих песков тянется отмель. Я вас спрашиваю: почему она не воспользовалась ею?

Если бы она и поскользнулась нечаянно, она упала бы там, где могла снова встать на ноги, и на такой глубине, что вода едва покрыла бы ее до пояса.

Она, должно быть, сознательно пошла вброд или бросилась в море, – а то она не могла бы погибнуть. Нет, случайного несчастья, сэр, не было! Зыбучие пески поглотили ее, и поглотили по ее собственной воле.

После свидетельства человека, на знание которого можно было положиться, сыщик замолчал. Мы все молчали, как и он. Как бы по взаимному согласию, мы повернули назад и поднялись на берег.

На песчаных холмах нам встретился помощник конюха, бежавший к нам из дома. Это был добрый малый, питавший искреннее уважение ко мне. Он подал мне записку с приличной случаю горестью на лице.

– Пенелопа прислала вам это, мистер Беттередж, – она это нашла в комнате Розанны.

То были ее последние прощальные слова к старику,

который делал все возможное, – слава богу! Всегда делал все возможное, – чтобы быть дружелюбным с нею.