Лунный плантатор

— Женщины, — пожал плечами Родик и усмехнулся. Мол, сочувствую.

— Сто баксов, Таня, — крикнул Вовчик. — И без базара!

В дверях появилось чудное, худосочное, но миловидное создание в Вовчиковой рубашке и босиком. На цыпочках она подошла к Луноходу, поставила перед ним на столик бутылку шампанского и два фужера и протянул ручку ладонью вверх.

— Позолоти ручку, любимый!

К ней на ладонь лег еще один скомканный портрет американского президента.

— Мерси, Вовчик, — сказала Таня и ушла в спальню, похотливо взглянув на Родиона.

— Дорого ж они тебе обходятся, — сказал Родик.

— А, — небрежно сказал Луноход, запахнул полы огромного атласного, стеганого халата, уселся в соседнее кресло, взял в руки бутылку шампанского и сдернул с горлышка золотинку. — На самом деле это, типа, игра такая. Все равно они эти бабки из меня высосут как нефиг делать. «Вовчик, купи то! Вовчик, купи се!» — кривляясь, передразнил Луноход своих женщин. — А так… — раздался легкий, приглушенный хлопок. Из горлышка бутылки белой струйкой, как из ствола револьвера поднимался зыбкий дымок. — Держи! — Вовчик наполнил оба фужера и один протянул Родику. — А так я им говорю: «У вас, бабоны ест? Вот сами, типа, и покупайте!»

— Хитро придумано, — согласился Родион.

— А то! — Луноход подмигнул Родику и поднял фужер. — Ну? За свободную, типа, конвертируемую любовь?

— Годится, — сказал Родик и чокнулся с Луноходом. — А как они между собой уживаются?

— Как нефиг делать! — рассмеялся Вовчик. — Во-первых они не со мной уживаются, а с моей зеленью. А зелень — она действует очень, типа, примеряюще. А во-вторых у них вахтенный метод. Неделю Катька — моя жена, неделю — Танька. Очень удобно и никому, типа, не обидно! — Вовчик с удовольствием отхлебнул из фужера. — Ох, хорошо! Ты, типа, не обращай внимания, — обратился он к Родику. — Мы тут вчера гульнули малость… Сейчас, типа, Танюха порядочек наведет… Так, как там Константин Ираклиевич поживает?

— Нормально поживает, — уклончиво ответил Родик.

— Продал он мои яйца?

Из спальни послышался женский хохоток.

— Вовчик, кому, скажи, кроме нас с Катькой твои яйца нужны? Они ж у тебя ди-е-ти-чес-ки-е, — хихикая, по слогам проговрила Таня.

— Заткнись, курица нетоптаная, — бросил Луноход.

— А я про, что? — обиделась одна из жен Вовчика. — Сам виноват. Вчера я тебя просила, просила… Ты Катьку трахнул, а меня нет. Обидно мне это очень.

Родион понял, что пора блефовать.

— На Фаберже сейчас спрос упал…

— Ну! — удивился Вовчик. — Жалко. Бабончики-то кончаются… А в прошлый раз Ираклиевич говорил, что нет проблем!

— … Но Константин Ираклиевич сейчас как раз ведет переговоры с Сотбис и наши предметы будут включены в каталог на следующие торги.

— Сотби — это круто! — восхитился Вовчик. — Ну, Ираклиевич мастер!

— Что я слышу? — в комнате появилась другая жена Лунохода с подносом в руках на котором стоял серебряный кофейник, молочник, кофейные чашечки и блюдце с тостами. — Вольдемар, твои яйца пойдут с молотка? Забавно, — она нагнулась ставя поднос на стол, но непросто нагнулась, а так, что бы Родион увидел ее обнаженную грудь за оттопырившемся халатиком.

— Всех по углам разгоню, суки! — грозно пообещал Вовчик. — Марш на кухню посуду мыть! Нечего тут сиськами сверкать!

— Фи, подумаешь, — брезгливо сморщившись сказала Катя, задернула халатик на груди и вернулась на кухню, откуда через несколько секунд послышался шум льющейся в раковину воды.

— Появился другой интерес, — осторожно сказал Родион.

— Ну? — Луноход внимательно посмотрел на Родика.

— Один западный коллекционер русского происхождения целенаправленно скупает автографы императора Петра Первого — письма, записки, указы. Константин Ираклиевич подозревает, что он пытается создать монополию на архив Императора. Платит интересные деньги…

— Неее, — насупился Вовчик, поняв о чем речь. — Мне, типа, не интересно. Луна не продается.

— Почему? — спросил Родион. — За эту бумажку человек может заплатить…

— И слушать, типа, ничего не хочу! — оборвал Луноход Родиона. — Все, что хотите: Фаберже — пожалуйста! Хоть все двести четырнадцать предметов… Или сколько там осталось?! Этого… Как его… Рембрандат? Ради бога! Все три картины могу продать. Но, за правильные, типа, бабки! — уточнил Вовчик. — Золотой фамильный герб с пятью брильянтами могу продать! Там есть один брюлик с грецкий орех величиной. Я Иракличу показывал… А Луну — ни за что!