Лунный удар

Господи, какой это был безумный секс — прямо в овальном кабинете, рядом с коридором, полным снующих служащих. По существу, он испытал наслаждение еще до секса от самой возбуждающей обстановки, от нежного на ощупь персикового костюма, который Пенелопа даже не расстегнула, и который он ей неосторожно выпачкал.

И который она потом отнесла в редакцию "Вашингтон пост".

Стерва, что он ее силком тащил?

— Господин президент, — его отвлек офицер безопасности в белых лайковых перчатках. — Горячая линия с русскими, сэр.

Клинт Донован прошел в кабинет, закрыл за собой дверь, и только тогда взял трубку из переносного устройства, упакованного в серебристый чемоданчик.

— Здравствуй, Клинт, — вкрадчиво поздоровался Рубин, и президент был вынужден звук прибавить, чтобы слышать не только переводчика.

— Здравствуй, Вилли, — ответил он. — Как дела?

— Дела… — и русский добавил слово, которое переводчик перевел как «плохо». — Клинт, ты уже знаешь про Луну?

— Мне звонили из Пентагона. Откровенно говоря, я не принял это сообщение всерьез.

Это ошибка. Я дал приказ разобраться. А что твоя разведка утверждает обратное?

— Разведка это дело… — Рубин сказал еще какое-то слово, которое было переведено как «просмотрела». — По нашим данным у нас осталось 2 недели.

— Господи, ты шутишь? — вскричал Донован. — Это не может быть правдой!

— ОН нас кинул, Клинт!

— Господи, Вилли, не по телефону!

В трубке раздался смешок.

— Это же президентская линия, Клинт! Кто нас может подслушать? Включи телевизор, там знают больше нашего!

— О НЕМ знаем только мы с тобой, Вилли!

— Если эта мысль тебя утешит, когда эта штука на нас сверзиться, то флаг тебе в руки!

— Какой флаг? — не понял Донован.

— Конечно, американский!

— Ты веселишься, Вилли? — обиделся Клинт.

— А что мне остается? Ты не хочешь говорить со мной серьезно.

— О чем? — насторожился Донован.

— Не говори, что у вас нет никакого плана на тот случай, если ОН нарушит договоренности!

Донован сделал вынужденную паузу, потому что не мог решить, что может говорить русскому президенту, а о чем и смолчать.

— Молчание красноречиво! — продолжал Рубин. — Ну что ж. Я думаю, ты сам скоро мне позвонишь, и сам знаешь, по какому поводу!

И русский отключился. Он знает про "Лунный шквал", мелькнула заполошная мысль.

Да, нет, откуда.

Донован отдал распоряжение, чтобы вызвали министра обороны Колкорда, а также госсекретаря Гертруду Макбрайт. В дверях он неожиданно столкнулся с Хизер.

— Ты знаешь, что произошло? — возбужденно спросил он и столкнулся с неприязненным холодным взглядом.

— Заткнись и убирайся… — выпалила она, будто ждала, что он заговорит первый, и заранее приготовила ругательство.

"Переводчик перевел бы это слово как "к черту", подумал президент.

И почему у него не было переводчика с английского на английский?

Колкорд прилетел на военном вертолете спустя час. Он подтвердил самые худшие опасения.

— Луна меняет орбиту, сэр, — доложил генерал. — Теоретически это допускалось, но никто никогда не подозревал, что это будет в такой форме.

Президент попросил уточнить масштабы надвигающейся катастрофы.

— По существу все уже случилось. Произошло скачкообразное изменение угла наклона орбиты, а дальше вступил в действие закон тяготения. Земля притягивает Селену, и с каждым витком орбита ее будет проходить все ниже, пока она окончательно не рухнет.

— Но рухнет точно?

— Во всяком случае, мои аналитики так утверждают. Еще они говорят, что в принципе, мы всегда летали в этой бездне вместе, и орбита Луны никогда не была особенно стабильной. Например, в период какого-то там Герстенкорна, — генерал заглянул в блокнот, — три миллиарда девятьсот миллионов лет назад, Луна находилась от Земли всего в нескольких земных радиусах. Никто не знает, на какой высоте она успокоится на этот раз.

— Стив, вы можете дать мне ясный прямой ответ на один жизненно важный вопрос: если Луна столкнется с Землей, то где это произойдет?

— В настоящий момент мы занимаемся выяснением этого.

Вошла госсекретарь. Выражаясь политкорректно, миссис была очень полная (фунтов 300) и внешне чуть симпатичнее жабы. На лице матроны от природы было выражение высокомерия, которое президент терпеть не мог. Откровенно говоря, он отнесся с подозрением к самому назначению Макбрайт. Она была из эмигрантской волны, а такие всегда хотят показать себя американистее любого американца.

— Что в мире говорят о происходящем? — спросил Донован.

— Европу лихорадит, телевизионщики беснуются, но официальные лица не дают никаких комментариев. Военное положение тоже никто не торопится вводить. Хоть полицию и гвардию приводят к состоянию готовности.

Вошел старший офицер, отвечающий за горячую линию. Вот она, официальная оценка, подумал президент и велел принести аппарат в зал.

— Алло, Клинт, — сказал русский президент. — Ты уже собрал советников, и они сказали тебе, как все…

Переводчик перевел, как «плохо». Вилли нервничает, понял Донован. Он никогда так открыто не ругался.

— Ты готов объединить наши усилия?

Донован начал говорить, что общая беда должна сплотить их непременно, но русский оборвал его.