Лунный ветер

– При побеге ей действительно удобнее всего было бы покинуть дом через окно – её спальня на первом этаже, – и она явно открыла его сама, изнутри… но все её вещи на месте. Во всяком случае, её мать утверждает именно это. При таком раскладе Кэти должна была уйти из дома в одной ночной рубашке.

Я озадаченно посмотрела на отца.

– Очень странно, – проговорила я. – При подобных обстоятельствах каторжники, о которых вы рассказывали, едва ли могут быть причастны, а кроме них…

И осеклась, удержавшись от того, чтобы посмотреть на мистера Форбидена, опасаясь, что выдам слишком многое этим взглядом.

С момента той, самой первой нашей прогулки мой спутник больше не позволял себе ничего, чего не позволяли бы приличия. Когда мне нужно было спешиться, он снимал меня с седла и потом подсаживал в него, он подавал мне руку, помогая встать… но всегда отпускал сразу же, позволяя себе разве что миг промедления. Изредка я ловила тень нежности в его взгляде, куда чаще – некую двусмысленность в словах, но и только. И хоть нечто внутри меня вскоре начало робко шептать, что мне нечего опасаться, я не теряла бдительности, продолжая исправно брать с собой нож.

Может ли быть, что его внутренний зверь, которого он сдерживал со мной, в итоге проголодался настолько, что решил удовлетворить свой голод в ином месте? Конечно, раскрытое окно и бесследное исчезновение не особо походили на привычки, присущие оборотням. С другой стороны, памятуя, какое воздействие разноцветные глаза мистера Форбидена оказывали на меня, и учитывая, что до недавних пор я встречала оборотней лишь на страницах романов да страшных сказок – впору было поверить, что книги несколько преуменьшали их силы, а в реальности им был подвластен ещё и гипноз, как вампирам.

– Да, у нас тоже нет никаких догадок, кто мог похитить её, если она всё же исчезла не по собственной воле, – тяжело вздохнул мистер Хэтчер, истолковав моё молчание по-своему. – И зачем.

Не выдержав, я всё-таки взглянула на мистера Форбидена. Украдкой, исподлобья.

Лицо его было спокойным, но взгляд показался мне уж слишком задумчивым.

– Полно, мистер Хэтчер, – махнул рукой Джон. – Вам ли не знать, какие женщины плутовки. С девочки сталось бы тайно подготовить к побегу новое платье, в котором её бы никто не узнал. А то, что мать не ведала о её сердечном увлечении, немудрено: девушки порой бывают такие скрытные. – Он кинул влюблённый взгляд в сторону стола, где Бланш как раз счастливо хлопала в ладоши, радуясь не то победе, не то её приближению. – За что люблю мою милую Бланш, так за то, что она вся как на ладони. Чистая, открытая, без капли женского коварства…

– Мы тоже надеемся на побег Кэти, – медленно проговорил мистер Хэтчер. – Пока у нас всё равно нет никаких доказательств обратного. Но если это не так…

– Ребекка! – требовательно воскликнула матушка за моей спиной, решительно прерывая беседу. – Спой нам, будь добра.

Сдержав тоскливый стон, я недобро посмотрела на рояль. Элизабет, как раз окончившая демонстрировать свой талант, грациозно поднялась с банкетки, одарив меня высокомерно-снисходительным взглядом и довольно пакостной усмешкой.

Она не хуже меня знала всю степень моей сомнительной одарённости.

– Матушка, вы же знаете, мои скромные способности не стоят того, чтобы портить ими такой чудный вечер. Песня Бланш или Эмили действительно усладит наш слух, тогда как моё писклявое…

– О, Ребекка, давай без твоих обычных едких увёрток! Бланш тоже сыграет. После тебя. Правда, лилея моя? Ведь скоро вы обе меня покинете, и когда ещё я смогу услышать вашу игру и ваши сладкие голоса! – Потянувшись за платком, мать театрально промокнула глаза. – Мои девочки вот-вот покинут Грейфилд… о, бедное моё сердце! Оно трепещет от счастья за вас, одновременно разрываясь от горя, предчувствуя своё одиночество…

– О, мама, – проворковала Бланш, растрогавшись (в отличие от матушки, вполне искренне). – Не плачь, умоляю!

Я ощутила, что от приторности происходящего мне вот-вот станет дурно, – и отец, явно разделяя мои чувства, стоически вздохнул.

– Ребекка, порадуй мать, – мягко произнёс он, накрыв мою ладонь своей. – Не так уж часто тебя просят сесть за рояль.

– Именно. Ибо это немилосердно по отношению как к инструменту, так и к слуху окружающих.

– Ребекка.

В этом коротком слове я уловила призрак грозных непреклонных ноток, сказавших мне куда больше любой пространной речи, – и опасливо посмотрела на мистера Форбидена.

Уж что-что, а свои сомнительные музыкальные таланты я бы хотела демонстрировать ему меньше всего. Тем более после образцовой певуньи Элизабет, бросавшей на хозяина Хепберн-парка весьма заинтересованные взгляды.

Однако в ответ на мой взгляд «корсар» лишь невозмутимо проговорил:

– Довольно стеснения, мисс Лочестер. Уверен, все присутствующие не меньше меня жаждут услышать вашу песню.