Львица и лилия

— Их борьба не принесла результатов, но большинство хозяев установило компенсацию своим рабочим за потери в заработке, когда у них отобрали молотьбу, и я думаю, теперь во многих местах Англии уже нет того отчаяния и люди не голодают.

Граф сложил бумаги.

— Благодаря вам я понял одно: мне следует рассматривать запланированные мной нововведения с самых различных точек зрения. Пока я думал только об эффективности применения машин.

— Я и не сомневаюсь в их эффективности, — сказала Пурилла, — однако рабочие с ферм зависят от тех денег, которые они зарабатывают во время жатвы. На эти деньги они живут все оставшиеся месяцы года, а на многих фермах им очень, очень плохо платят.

Граф смотрел на Пуриллу, сидевшую на стуле возле него, и думал, что их беседа мало походила на обычный светский разговор с такой юной девушкой, чью хорошенькую головку, как он до сих пор предполагал, занимали одни лишь сказочные истории. Он был достаточно умен, чтобы уяснить мысль Пуриллы. Он припомнил, как читал о восстании батраков на фермах в Кенте и Суссексе и других южных областях страны и об отрядах, посланных правительством на подавление мятежников, боровшихся за спасение своих семей от голода.

Он заметил мольбу в глазах Пуриллы и, немного подумав, сказал:

— Обещаю вам, ни одна из новых машин в моем поместье не станет причиной нищеты в домах моих работников.

Она облегченно вздохнула, словно все это значило для нее очень много.

— Когда у вас будет время, мне кажется… хорошо бы вам зайти в какие-нибудь из ваших домов… особенно на… северной стороне.

Граф знал — то были самые близкие к Литл-Стентону земли, и, уже заранее догадываясь об ответе, все же спросил ее:

— Зачем?

— Все они нуждаются в основательном ремонте, и, если вы хотите многое изменить здесь, вы могли бы потратить немного денег и на обновление домов тех, кто работает на вас, разве нет?

Граф расхохотался. Но, заметив вопрос в глазах Пуриллы, объяснил:

— Я смеюсь, поскольку ни на минуту не мог предположить, что окажусь женатым на настоящей реформаторше!

Кровь прилила к щекам Пуриллы, и она ответила:

— Вы говорили мне, что мы должны быть искренни друг с другом, и я в любом случае хотела сказать вам об этом когда-нибудь, но я ждала, пока вам не станет лучше…

— Я достаточно хорошо себя чувствую, — решительно произнес граф, — поэтому расскажите мне все, что вы знаете о моем поместье.

Пурилла тут же ухватилась за эту возможность и принялась рассказывать ему о тех домах, в которых она бывала. О том, как во многих семьях мальчики и девочки самого разного возраста вынуждены ночевать в одной комнате, а старикам приходится спать вместе с маленькими детьми.

Она поведала ему и о заброшенных выгребных ямах, крышах, нуждающихся в срочной починке, загрязненных колодцах, которые некому было чистить.

Она говорила быстро, делая торопливые вдохи, словно боялась, что графу надоест ее слушать, прежде чем она успеет закончить.

Лишь когда она замолчала, он заметил:

— Хорошо, что вы рассказали мне обо всем, Пурилла.

Однако странно, почему мне приходится узнавать все это от стороннего наблюдателя, а не от моего управляющего.

— Не думаю, что в этом есть вина мистера Анструтера.

— Почему вы так считаете?

— Я слышала, что ваш дядя, предыдущий граф, мало интересовался и поместьем, и своими людьми, да и сын его тоже. Видимо, они воспринимали обитателей поместья не как живых людей, а лишь как средство удовлетворения своих потребностей.

Граф согласился с нею. Скорее всего так оно и было.

Его дядя большую часть времени проводил в Лондоне, выполняя свои обязанности либо при королевском дворе, либо в Палате лордов.

Виконт, его кузен, к которому он никогда не испытывал особой симпатии, предпочитал проводить время или на скачках, или же в компании очаровательных женщин.

Именно его любовные похождения, коих было не счесть, помешали ему жениться, как положено, и обзавестись наследником.

Это-то пренебрежение долгом со стороны виконта и привело к появлению в Рок-Хаусе нынешнего графа после его вступления в права наследства.

Теперь Литтон видел, насколько трудная задача по управлению поместьем выпала на его долю. Словно угадав его мысли, Пурилла сказала:

— Только вы сможете поправить здешние дела. Только вы сумеете изменить этот не правильный порядок вещей, который царил здесь очень долгое время.

Граф поднялся и прошел по выложенному плиткой полу оранжереи к открытой двери, выходящей в сад.

Солнечные лучи дарили тепло, в воздухе пахло весной, и за последние несколько дней все цветы в саду распустились.

Обильно цвели сирень и жасмин, белые и бледно-желтые нарциссы, а деревья, окутанные розовым и белым цветом, придавали саду такой нежный, такой сказочно прекрасный облик, словно нарочно создавали чудный, совершенный фон для мечтаний юной Пуриллы.

Но, глядя на эту красоту, которую он всегда связывал с Роком и которую хранил в своем сердце везде, куда бы его ни забрасывала судьба, Литтон думал теперь, что все это сродни прекрасным декорациям, таящим за собой множество безобразных вещей.