Львовский пейзаж с близкого расстояния

У Бенито в Риччионе жила любовница, приехал с друзьями погулять, машины стояли наверху на шоссе. Фриц попался под руки расшалившемуся дуче. Тогда же Фриц совершенно неожиданно научился плавать. Забрался на металлическую вышку для прыжков в воду, улегся с самого края, задремал на солнце. Кто-то через него прыгнул, Фриц свалился с трехметровой высоты, забил руками по воде и поплыл.

Судьба тетки из Вены, забегая вперед, сложилась так. Она cменила австрийский паспорт на немецкий, имя — с Эрны на Елену, стала Бондарчук и благополучно пережила войну.

Провинциальное общество. Черновцы были исключительно спокойным городом, по ночам можно было гулять совершенно безопасно. Много было домашних вечеринок. Расходились поздно. Никто никого не обижал. Город жил дружно, что-то на манер коммунальной квартиры, населенной здравомыслящими людьми. Свои театры. Еврейский, румынский, немецкий, каждая народность имела свой театр.

Ко времени первых воспоминаний Фрица, румыны правили уже несколько лет, но переиначить городские нравы так и не смогли. Город жил памятью об ушедшей Австро-Венгрии. Говорили много на немецком. Правда, румыны заявляли о себе, ходили по городу с факелами, как немцы в Германии. Колонной по двести, триста человек, пели, кричали. Зрелище было скорее театральное, агрессия не слишком ощущалась. Заразить город своим настроением им не удалось. В Черновцах был депутат от Буковины, государственная должность, что-то вроде министерской. Фамилия депутата была Робу. Робу был румынский националист, свастику носил на рубашке. Как-то днем раздался звонок, Робу спрашивал отца. Хотел лечиться только у него. Разговаривали несколько часов. О национализме, других проблемах. Отец его обследовал, потом Робу часто обращался за помощью. Отец с него денег не брал.

Черновцы в течение столетий были известны как торговый город. Это был транзитный узел — от Одессы до Констанцы, с Черного моря и на север к Балтике — к немецким, а потом польским портам. Торговцы делали в Черновцах большие деньги. Черновицкие коммерсанты постоянно разъезжали. И не только по Европе, бывали в Северной и Южной Америке. Имели там связи. Даже с Японией общались. Все это в порядке вещей. Мир был пока открыт, такова тогдашняя европейская жизнь. В Черновцах почти не было заводов, несколько трикотажных фабрик. Была фабрика, которая делала железную посуду. И главное на то время — Буковина была очень богата лесом. Здесь рос лучший лес для изготовления мебели, для музыкальных инструментов. В Родауце, была одна из лучших мебельных фабрик во всей Европе, какой-то немец хозяйничал.

Известность приобрел поляк Подзудек. У того был домик на окраине города. Подзудек начал с того, что скупал по окрестным селам свиней и делал колбасу. Дело шло хорошо, Подзудек взял помощников и открыл цех по производству колбас. Отличная ветчина, бекон, Подзудек имел специальный рецепт (теперь бы его назвали технологией) для откорма свиней. Он делал отличное салями на манер известного венгерского. Колбасы так и назывались салями Подзудека. В Черновцах были два магазина Подзудека, потом такие же появились в Бухаресте, в Вене, в других городах Европы. Фриц своими глазами видел такой магазин в Лилле. В Париже был такой же. К старости Подзудек все измерял на свинину, это была его валюта. Два килограмма свинины, пять килограмм, так он считал. Большой грамотностью старик не отличался. В тридцатые годы началась компания по переселению. Особенно старались немцы — переселять в Германию. На месте, в Черновцах специальная комиссия оценивала имущество, в Рейхе выдавали компенсацию. Ехали больше бедняки, но компания проводилась активно. И поляки затеяли нечто подобное. Сыновья Подзудека решили переезжать. Старого Подзудека переселили почти насильно, он не хотел ехать.

Жулики в Черновцах, конечно, существовали, но в небольшом количестве. Случаев краж, воровства было немного, а убийство считалось преступлением почти неслыханным. Как-то убили проститутку. Она исчезла, вышла вечером на промысел и пропала. Женщину искали, по городу поползли слухи. Народ заволновался. Город, изнемогавший от провинциальной скуки, оживился, событие намечалось в духе Джека Потрошителя. На одиноких мужчин стали поглядывать с подозрением. У маленького Фрица был преподаватель, студент. Именно такой, одинокий. Студент не умел бриться. Фриц глядел на следы порезов (на шее) со сладким ужасом, но своими сомнениями ни с кем не поделился. Начальник полиции как раз в те дни обедал у Гольдфрухтов, показывал фотографию женщины, жаловался, что не могут найти. Потом обнаружили за Прутом женский труп. Убила ее банда из Поречья — черновицкого пригорода. Полиция их окружила, два часа перестреливались, взяли всех. Начальник полиции остался при Советах. Политикой он не занимался, а профессионал был, видно, хороший, город держал под контролем. Считал, что в таком качестве может быть полезен любой власти. Его быстро арестовали, и исчез он бесследно.