Львы в наследство. Я всей душой с вами, львы!

Около полудня прикатила еще одна машина, в которой были не только взрослые, но и дети. Прекрасно зная, что львы неподалеку, пассажиры тем не менее вышли из машины и преспокойно отправились к оставленному львами трофею. Не перестаю удивляться, как мои подопечные не бросились на них, чтобы защитить не только потомство, но и добычу. Счастье, что прайд, без сомнения наблюдавший за людьми, остался в укрытии. Безответственность, проявленная пассажирами той машины, могла привести к взрывоопасной ситуации, в результате которой дети и взрослые в лучшем случае отделались бы испугом. А могло быть и хуже.

Вечером машины с туристами вновь съехались к месту, где лежала брошенная львами добыча. Многие были навеселе, иные пожаловали ближе к полуночи. На следующее утро все повторилось сначала. Дольше выносить это мои львы не могли. Люди видели, как они спасались бегством, оглядываясь на с таким трудом добытую и теперь оставляемую канну. Днем здесь всласть поживились слетевшиеся отовсюду грифы, а едва спустилась ночь, сбежались пировать гиены.

На следующий день, ближе к закату, моя четверка явилась в лагерь. Львы очень нервничали. К тому же из-за того, что их постоянно беспокоили, им не удалось поесть досыта. На закате дня мы отправились посидеть на краю холма — там, где моих подопечных уже не потревожат никакие машины. Воцарилась тишина, которой мы так любим наслаждаться вместе. Когда стало совсем темно, я увидел, как на диких просторах замелькали, словно огоньки светлячков, фары автомашин и ручные фонари — это гуляки снова высматривали львов. Ну уж нет, эту ноченьку они проведут в покое, подальше от шумных машин, пьяных людей и слепящих огней.

Вскоре после этой истории я стал свидетелем того, как молодому поколению прививают чувство ответственности. Однажды утром я проснулся, услышав, что львы шумно лакают из бочки. Я встал и увидел Фьюрейю и Рафики. Они страшно хотели пить, и по их окровавленным мордам было ясно, что они удачно поохотились.

Салы и Таны с ними не было — это показалось мне странным и слегка встревожило. Но я заволновался еще больше, когда Фьюрейя и Рафики стали громко рычать, да так, что их рев разносился на многие мили вокруг. Я перепугался, что они опять поцапались с Близнецом из-за добычи и что-то разлучило их с детенышами. Если не случилось чего-нибудь похуже.

Напившись, Фьюрейя и Рафики направились в сторону, противоположную той, куда они обращали свой рев. Я решил последовать за ними и выяснить, что же происходит. Мы двинулись на юг, по тем пустынным местам между холмами и Питсани, где нет ни дорог, ни лагерей.

Мы шли уже три четверти часа, и вдруг львицы насторожились, стали время от времени останавливаться, чтобы оглядеться и прислушаться. Я понимал — что-то вот-вот должно случиться. Мы двигались параллельно так называемому Артиллерийскому холму, на вершине которого я отыскал давно забытые укрепления, сооруженные во время бурской войны. Неожиданно львицы остановились — они видели что-то такое, чего я разглядеть не мог. Потом затянули свой призывный клич: «У-у-увы! У-у-у-вы!» На львином языке это значит: «Где-е-е вы? Где-е-е вы?»

За ответом не пришлось далеко ходить. Последовав за львицами, я увидел заваленную ими здоровую антилопу. Ее сторожили Сала и Тана, не подпуская назойливых шакалов. Тут же мимо проскочила заметившая меня гиена — должно быть, она все же рассчитывала поживиться от львиной добычи, но появление человека окончательно расстроило ее замыслы.

Матери и дочери обменялись нежными приветствиями. После этого Фьюрейя, Тана и Сала поднялись на вершину Артиллерийского холма, где росло гостеприимное пастушье дерево и откуда открывался прекрасный вид на окружающие земли — земли, которые принадлежали им. Рафики же заступила на вахту около добычи — поев немного, она улеглась рядом, не препятствуя тому, чтобы я оттяпал кусок мяса и для себя.

Выходит, Сале и Тане матери стали уже кое-что доверять, как взрослым. Я был горд за них и понимал, что, раз они достигли этой стадии, значит, прайд крепнет.

Глава восьмая

Предложения по защите

В первые дни августа 1992 года мы с Джулией решили на недельку покинуть «Новую Тавану» и как следует отдохнуть. За три года мы совершенно выдохлись и еще ни разу не отдыхали вместе. Ночь накануне отъезда прошла в сплошных хлопотах — мы суетливо упаковали одежду, подмели лагерь, наполнили до краев бочки для львов и наконец сели поговорить о том, как нам полезен долгожданный отдых. В душе я хранил надежду, что краткий перерыв в тяжелых буднях поможет ликвидировать замечающуюся между нами трещину.