Львы в наследство. Я всей душой с вами, львы!

Я не мог сомкнуть глаз по ночам, только виною этому была не шизофрения — я близко к сердцу принял слова прорицательницы. Каждый раз, когда я слышал ночью шум машины, мне представлялось, будто она едет прямо на меня. Тогда я тушил свечу, хватал ружье, перелезал через забор и прятался в кустах. В лагере я не чувствовал себя в безопасности. К тому же наши машины дышали на ладан, да и радио барахлило. Хорошо, что Джулия была в безопасности в Йоханнесбурге.

Каждый день перед закатом я разводил костерок, ставил на него сковородку с едой (обычно это были мопановые черви с рисом под соевым соусом) и, пока обед поспевал, стирал одежду, наливая воду из старой сорокачетырехгаллонной бочки. После этого я жадно набрасывался на еду, а когда сгущались сумерки, обязательно прислушивался — не слышно ли Рафики? Когда становилось совсем темно, я зажигал свечу и отправлялся в палатку Джулии почитать. Я больше не решался ночевать в своей палатке, стоявшей у самой ограды, потому что там я был более уязвим.

В конце концов я засыпал, но в два или три часа ночи — час чертей и привидений, как обычно говорят, — просыпался, терзаемый страхом, и лежал в палатке, ловя каждый подозрительный звук.

В это время, к моему облегчению, призывы удалить Рафики со здешних земель поутихли. Я думал, все забудется само собой, но этого не произошло: на третьей неделе апреля пришло сообщение, что на территории неогражденного туристического лагеря в заповеднике Финда в Южной Африке львица убила пожилую женщину. Этот случай вызвал волну возмущения, и вспомнили о Рафики. Руководителей того частного заповедника, где произошло несчастье, осудили за убийство: было признано, что посетители лагеря недостаточно защищены и что трагедии можно было избежать. Спросите, при чем тут Рафики? А вот при чем: еще загрызет, чего доброго, обитателя какого-нибудь такого же неогражденного лагеря или охотничьего домика, отвечай потом за нее! Кому охота сидеть по обвинению в убийстве!

Трагедия в Финде произошла вот как. Женщина шла ночью по тропинке, возвращаясь к себе в коттедж. Львица, как предполагалось, сидела на высокой стене возле плавательного бассейна и прыгнула оттуда на свою жертву. Та получила серьезные ранения в икры, поясницу и шею. Санитарный самолет подоспел мигом, но в госпитале женщина скончалась — слишком чудовищны были шок и кровопотеря. На следующий день львицу с двумя детенышами выследили, отловили, поместили в загон, а затем пристрелили.

Эта новость, особенно то, что руководство лагеря было осуждено за убийство, мгновенно облетела всех, кто занимается турбизнесом и держит лагеря и охотничьи домики в Южной Африке. Одна из газет особо подчеркнула, что виноваты в происшедшем не львы, а владельцы лагеря. Я когда-то писал о том, что лагеря и охотничьи домики оставляют неогражденными, потому что это-де портит впечатление туристов от жизни среди дикой природы. Но теперь туристы куда более экологически подкованы и вряд ли захотят жить в неогражденном лагере. В статье «Лев, рожденный свободным, и безопасность сафари» обсуждались позитивные и негативные стороны ограждения: «В любых уголках Африки, особенно там, где водятся звери Большой пятерки (слоны, бизоны, носороги, львы и леопарды), ограждение лагерей необходимо для предупреждения столкновений между людьми и животными, которые могут повлечь за собой фатальные для тех и других последствия… Конечно, ограды создают новый барьер между нами и дикими просторами и их обитателями… По этому поводу можно дискутировать, но мы считаем это лучшим средством, чтобы избежать будущих трагедий — как людей, так и зверей».

Я думал, случай в Финде побудит к ограждению лагерей и домиков. Трудно поверить, но ситуация осталась прежней — поставили ограды вокруг жилищ двух лагерных работников, на том дело и кончилось. Положение не изменилось и по сей день, и я чувствую неизбежность новой трагедии. Трагедии, которой так легко избежать.

Возможно, вследствие инцидента в Финде не состоялось и переселение Рафики в Пилансберг. Мне объяснили, что руководство национальных парков решило перевезти к себе целый большой прайд из какого-нибудь другого места. Услышав это, я снова обратился к Найджелу Хантеру. Тот ответил, что, по его мнению, есть только три варианта, как с ней поступить, и ни один из них не показался мне хорошим.

Первый вариант — перевезти ее в отдаленный глухой угол Северной Ботсваны. Но там процветали браконьерство и незаконная охота, а главное, там уже была устоявшаяся львиная популяция, отношения с которой могли оказаться травмирующими для Рафики. Члены тамошних прайдов могли третировать ее как чужачку, неизвестно зачем вторгшуюся в их владения, а то и просто убить.

Второй — просто остаться на наших землях, но Хантер боялся, что здесь ее кто-нибудь наверняка пристрелит.