Лжегерои русского флота

В ряде мемуаров и исторических работ к истории убийства подошли более творчески. Дело в том, что как ни крути, а зверские убийство врача не красит даже самых продвинутых революционеров, ведь врач, он и есть врач! Поэтому, чтобы хоть как-то оправдать убийство доктора Смирнова, был придуман поистине иезуитский ход. Уже знакомый нам историк Ю. Кардашёв пишет, что врач Смирнов сам себе нанёс рану ножом (!), сделав «надрез на коже живота». Прямо не корабельный врач, а самурай, делающий себе харакири. Сделал он это якобы для того, чтобы притвориться раненым и вызвать к себе жалость у мятежников, вот ведь какой подлюга! Ну как такого не прикончить!

Вспоминает матрос Г. Полторацкий: «Доктор Смирнов для спасения себя сделал себе в мякоть самострел и спрятался в лазарет. Доктора Смирнова выбросили за борт».

На самом деле, разумеется, никаких самострелов и надрезов себе Смирнов не делал. Он был вначале тяжело ранен в живот штыком (в лазарете ему делал перевязку корабельный фельдшер), а потом зверски добит всё тем же Матюшенко и его дружками. При этом в своей «самурайской» выдумке Ю. Кардашёв отнюдь не оригинален, а просто повторяет «утку», рассказанную бывшим матюшенковцем И. Лычёвым. Тот принимал самое активное участие в расправе над офицерами, а спустя годы, как мог, оправдывался в своих мемуарах.

Как здесь не вспомнить знаменитый революционный лозунг «Дело прочно, когда под ним струится кровь!»

Помимо семерых убитых офицеров, большинство остальных было ранено и практически все избиты. Оставшихся в живых офицеров заперли в одной из кают, пообещав завтрашний расстрел. После этого начался повальный грабёж офицерских кают и расхищение вещей убитых матросов.

Выше мы уже описали личное участие Афанасия Матюшенко в издевательствах и казнях офицеров. Картина его зверств выглядела настолько жутко, что в советское время историки всеми силами пытались замолчать его деяния, уж больно страшно всё выглядело даже по революционным меркам. Отсюда и скороговорка историка С. Найды и других. Понять можно, правдивое описание только издевательств над офицерами сразу бы сорвало весь флёр романтизма с палача Матюшенко и его подручных.

Однако до нас дошли слова ветерана потёмкинского восстания Шестидесятого, сказанные им уже в 60-х годах о Матюшенко. Со слов старейшей сотрудницы музея Черноморского флота Генриетты Васильевны Парамоновой, знавшей Шестидесятого на протяжении многих десятков лет, он однажды, находясь ещё в полной памяти, вспоминая о Матюшенко, сказал ей: «Это был страшный человек, настоящий садист, которому убийство безоружных офицеров доставляло настоящее удовольствие. Он-то и начал расправу с ними, хотя это было совсем никому не нужно».

На протяжении многих лет в трудах по восстанию на «Потёмкине» образцом революционной гуманности подавался факт того, что потёмкинцы не перебили кондукторов корабля — сверхсрочных унтер-офицеров, специалистов, прослуживших на флоте по 15–20 лет. При этом обычно писали так: «Подавляющее большинство их было верными помощниками и слугами офицеров, являясь связующим звеном между офицерами и нижними чинами. Им вменялось в обязанность следить за „порядком“ на корабле и доносить на всех подозрительных и политически неблагонадёжных матросов. За это они пользовались рядом привилегий, имели даже свою кают-компанию. Некоторые матросы требовали расправиться с кондукторами так же, как и с офицерами. Но часть команды выступила против и великодушно предложила простить их, поверив лживому обещанию во всём повиноваться восставшим и честно нести службу. Дальнейшие события показали, как дорого заплатили матросы за своё великодушие».

На самом деле ни о каком великодушии речи и быть не могло. Кондукторам была уготована та же участь, как и офицерам, если бы матросы могли сами управлять кораблём. Сборная команда со всего флота с большим количеством новобранцев была не в состоянии управлять кораблём и его эксплуатировать. Это могли обеспечить исключительно сверхсрочные унтер-офицеры, только поэтому они и были оставлены в живых.

В команде «Потёмкина» на момент мятежа было 763 матроса и 12 кондукторов. Из них пять матросов погибли на Тендре, ещё 12 было ранено. Однако известно, что офицеры в матросов не стреляли и ни один из них (о смерти Вакуленчука мы будем говорить отдельно) от офицерских пуль не погиб. Кто же убивал и ранил матросов на «Потёмкине»? Ответ напрашивается сам собой — Матюшенко и его подручные. Отдельные историки пытаются говорить о неких «шальных пулях». Но это явная ложь! Убить и ранить случайно 16 человек не так-то просто. На самом деле это были матросы, которые не просто не желали участвовать в мятеже, но и активно противодействовали его началу. Скорее всего это были люди из окружения Вакуленчука. С ними и расправились под шумок. Известны имена убитых: комендор Шевелёв, матросы второй статьи Эгель, Османский и Татаренко, и трёх раненых — Грязцов, Сложеница и Пригорницкий (Прогорницкий). Впрочем, в ряде источников говорится о 30 погибших во время мятежа матросах. При этом, правда, фамилии их не приводятся.