Лжесвидетель

И тогда он оставлял на столе хлеб из маиса, фрукты, воду и на цыпочках уходил.

Ей нужно мясо, думал он. Хорошее мясо. Но где я его возьму? Я не охотник, оружия на этом острове нет. А если бы и было, здешняя молодежь стрелять отказывается. Живут себе бездумно, ждут манны небесной. А может быть…

Стоя под навесом Розиного дома, он посмотрел на дождь совсем другими глазами, потом протянул ладонь, но дождь был такой силы, что капли выбили из ладони самих себя.

И тогда он лизнул ладонь, и почувствовал, и почувствовал, что всё так, он не ошибся, что-то было в этом дожде, тысячу лет идущем, предназначенном не для них, что-то было в нем утоляющее голод.

И тогда он с ужасом стал осознавать тщету своих усилий.

«Они все это знали, знали, а я кручусь, кручусь».

Ему стало неловко за себя. Надвинув на глаза шляпу, он пошел по направлению к дому, проклиная судьбу, что она создала его таким глупым.

Долейжек[34] стоял посреди леса, вздернув голову, с вызовом рассматривая огромный продолговатый плод.

– Всё без названия, и не у кого спросить. Куда они подевали островитян? Не могу же я дать название тому, что уже один раз было названо. Это не по правилам науки.

– Главное – не ошибиться, – сказал Захар, очень уважающий познания

Долейжека, – съедобно – несъедобно. Здесь ничего не стоит отравиться.

– Вы все о том же, – сказал Долейжек, глядя на Захара слегка выпученными глазами. – Между тем совершенно точно доказано, что без еды можно обойтись, когда ты захвачен мыслью. Вы живете низменно и скучно, Левитин. Между тем природа нуждается в вас. Это огромная удача, что мы попали именно сюда.

Захар смотрел на Долейжека с состраданием. Его надо бы подкормить, длинное легкое тело покачивалось от недоедания. Ему только казалось, что он на острове в поисках истины, сам, наверное, ищет, чего бы поесть в этом лесу.

Но переубедить Долейжека было нельзя. Повсюду Захар натыкался на человека, поднявшего вверх согнутый в крючок лекторский палец.

Долейжек нуждался в слушателе.

– Надо пройти остров насквозь, – сказал он. – Природа здесь неповторима. Только на нашей стороне я насчитал сорок видов деревьев. Это говорит что-нибудь вашему воображению? Пойдемте, я вам покажу что-то удивительное.

Он шел впереди Захара, пытаясь отвести ветки руками, но они не давались, били по лицу, Захар хотел помочь, но Долейжек оттолкнул его.

– А почему они, собственно, должны нам подчиняться? Мы иждивенцы в этом раю. Каждый день мы можем видеть океан, это роскошь, Левитин. У меня такое чувство, что все начинается сначала. Вопрос – готов ли я к этому, хватит ли у меня сил? Но тут выбирать не приходится. Ты стоишь перед совершенно незнакомой природой и пытаешься назвать ее по имени. Причем заметьте, Захар, мы в равном положении. И она, и я, мы совершенно не знаем друг друга. Возможно, это рай и мы с вами лишние в этом раю. Возможно, чья-то шутка, вроде этой хамской махины на холме, изображающей храм. И могло же такое в голову прийти! Храм из папье-маше, латунные колонны и эта старая развалина, именуемая синагогой. За кого они нас принимают, Левитин? Мы что, похожи на нищих?

– Как вы думаете, – осторожно спросил Захар, – это когда-нибудь кончится?

– Что «это»? Нет, вы сначала объясните мне, что «это»? Природа?

Океан? Мы здесь, пока не дадим всему название. Но, и дав название, мы не присвоим этот остров себе. Плевать он на нас хотел! Мы здесь не приживемся. Нас спасает только наша покорность. Мы на все согласны. Вот – согласились на остров! А теперь ходим и размышляем: что мы тут делаем? И могу вас уверить – не мы одни. Взгляните!

И Захар увидел слюдяные фигурки в дождевиках, они мелькали за деревьями. Их можно было бы принять за огромных бабочек, так они размахивали руками, но таких размеров бабочек даже на этом острове не было.

Захар узнал этих людей: и Нудельмана,[35] и Липовецкого,[36] и

Хусида.[37]

Он любил подходить к ним, когда они беседовали об умном, и всегда они смущенно замолкали, им казались, что он ничего не понимает, а уровень их просвещенного разговора только унизит его.

И правильно казалось, ему было не место в их кругу, а он и не претендовал – куда ему!

Он просто любил смотреть на их лица, когда они философствовали.

– Вы можете подойти и спросить, что они ходят за мной? – спросил

Долейжек.

– Люди, – ответил Захар. – Им одиноко.

– Глупости! Они хотят узнать, что стало известно мне. Шпионы!

Удивительно, что все они еще живы. Это покойники. Покойники от науки, а один из них настоящий покойник, Доцент Шнайдер[38] из

Сорбонны, ему раздробили голову палкой прямо во время лекции, его же собственной палкой, студент раздробил.

– А чем он занимался?

– Прогнозировал будущее. Социолог. Так лет на пятьдесят вперед.

Допрогнозировался! Странно, что он здесь, мне писали, что он умер на месте… Смотрите, Захар, здесь не лес – аптека. Узнаете?

Безо всякого любопытства Захар уставился еще в одни рогатые мясистые листья, не дающие тени, которых полно на острове.

Дрожащими пальцами Долейжек схватил один из листьев и начал его ломать.