Лжец на кушетке

Дайте-ка вспомнить… что он еще говорил? Ах да, икебана вдохновляет его, стимулирует креативность и дает выход эстетическому чувству. Вы поторопились с выводами, Маршал. Не забывайте, это древнее искусство, существующее несколько веков, у него десятки тысяч апологетов. Вы знали об этом?»

«Но терапия икебаной? Боже правый!»

«Я слышала об использовании в терапии поэзии, музыки, танца, искусства, медитации, массажа. Вы же сами говорили, что уход за бонсаем спасал ваш рассудок в эти тяжелые дни. Неужели вы не можете предположить, что построенная на искусстве икебаны терапия сможет оказаться эффективной в определенных случаях?»

«Думаю, именно это Ширли и пытается доказать в своей диссертации».

«Успешно?»

Маршал покачал головой и ничего не сказал.

«Могу предположить, это значит, что вы никогда не спрашивали ее об этом?»

Маршал едва заметно кивнул. Он снял очки и отвел глаза — он всегда так делал, когда ему было стыдно.

«Итак, вам кажется, что Ширли издевается над вами, а она чувствует…» Кэрол жестом предложила Маршалу закончить ее фразу.

Молчание было ей ответом.

«Она чувствует…?» — повторила Кэрол, приложив ладонь к уху.

«Что я не ценю ее. Считаю ее несостоятельной», — едва слышно ответил Маршал.

Вновь воцарилось молчание. Наконец, Маршал произнес: «Хорошо, Кэрол. Я признаю свою ошибку. Я все понял. Мне многое нужно сказать ей. И что же мне теперь делать?»

«Мне кажется, вы знаете ответ на свой вопрос. Вопрос перестает быть вопросом, если ты знаешь ответ. Мне кажется, что все предельно ясно».

«Ясно? Ясно? Может быть, вам и ясно. Что вы имеете в виду? Скажите. Мне нужна ваша помощь».

Кэрол молчала.

«Скажите, что я должен делать?» — повторил Маршал.

«А что бы вы сказали пациенту, который притворяется, что не знает, как ему поступить?»

«Черт бы вас побрал, Кэрол, перестаньте строить из себя психоаналитика и скажите мне, что я должен делать!»

«Как бы вы отреагировали на такое заявление?»

«Черт побери, — простонал Маршал, обхватив голову руками и покачиваясь взад-вперед. — Я создал монстра. Жалость. Жалость. Кэрол, вам знакомо слово «жалость»?»

Кэрол, как и советовал Эрнест, твердо стояла на своем: «Вы снова сопротивляетесь. Время — деньги. Давайте же, Маршал! Что бы вы сказали такому пациенту?»

«Я бы сделал то же, что и всегда: я бы проинтерпретировал его поведение. Я бы сказал ему, что потребность в подчинении, преклонение перед авторитетом настолько сильны, что он отказывается прислушаться к своему разуму».

«Итак, вы знаете, что должны делать».

Маршал покорно кивнул.

«А когда вы должны сделать это?»

Маршал снова кивнул.

Кэрол посмотрела на часы и встала: «Сейчас без десяти три, Маршал. Наше время вышло. Мы с вами сегодня хорошо поработали. Позвоните, когда вернетесь из Тас-сайары».

Два часа ночи, дом Аэна в Тибуроне. Шелли, сгребая очередную порцию ставок, напевал «зип-а-ди-ду-да, зип-а-ди-дзень». Ему не только повезло с картами — а этим вечером к нему шли и шли флеши, фулл-хаусы и отличные пары: искусно поменяв местами все замеченные Маршалом «маячки», Шелли запутал своих соперников, так что ставки росли как на дрожжах.

«Я и представить себе не мог, что Шелли держит фулл-хаус, — пробурчал Вилли. — Я бы поставил тысячу баксов, что это не так».

«А ты и поставил тысячу против, — напомнил ему Лэн. — Только взгляни на эту гору фишек — как бы стол не рухнул под этой тяжестью. Эй, Шелли, ты где? Ты все еще здесь? Тебя почти не видно за этими штабелями!»

Вилли, доставая из кармана бумажник, сказал: «Во время последних двух сдач я купился на твой блеф, на этот раз ты опять меня обставил; Шелли, черт возьми, что здесь происходит? Ты начал брать уроки или что?»

Шелли обнял свою гору фишек, притянул ее поближе к себе, посмотрел на друзей и ухмыльнулся. «Точно, а как же, уроки — это вы верно догадались. И мне это нравится: мой мозгоправ, самый настоящий психоаналитик, подкинул мне пару наводок. Он каждую неделю выставляет свою кушетку в «Avocado Joe's».

«Итак, — сказала Кэрол, — прошлой ночью мне снилось, что мы с вами сидим на краю кровати, а потом скидываем грязные ботинки и носки, садимся лицом друг к другу, прижав ступни друг к дружке».

«Какое настроение у этого сна? Вы чувствуете его?»

«Позитивное. Возбуждение. И немного страшно».

«Мы с вами сидим, касаясь друг друга босыми ступнями. О чем говорит вам этот сон? Пусть ваше сознание попутешествует. Подумайте о том, как мы с вами сидим вместе на кровати. Подумайте о терапии».

«Когда я думаю о терапии, я начинаю думать о своем клиенте. Он уехал из города».

«И?..» — поторопил ее Эрнест.

«А я долго уже пряталась за спину своего клиента. Пора мне перестать прятаться и заняться собой».

«И?.. Просто думайте о чем-нибудь, Каролин».