Лживый брак

На протяжении всего ужина телефон жжет мне бедро, словно кусок плутония, молчаливый убийца, источающий смертоносный яд в моем кармане. Если у меня и имелись какие-то сомнения по поводу того, что номера принадлежат разным людям, теперь от них не осталось и следа. Не могли два таких сообщения – «Я знаю, как обойти сигнализацию» и «Что-то случилось?» – быть посланы одной и той же рукой.

Если только кто-то не пытается запутать меня. От этой мысли у меня начинается несварение, только что съеденные мной спагетти и фрикадельки превращаются в рвотную массу, поскольку это вполне вероятно. Возможно даже, что это тот же самый человек, который прислал мне письмо, написанное рукой моего мужа, а мой профессиональный опыт подсказывает мне, что такое мог сделать только социопат.

– Айрис, милая, ты вообще нас слушаешь? – окликает меня мама через стол.

Я перестаю накручивать спагетти на вилку, поднимаю глаза от тарелки и вижу, что она смотрит на меня, озабоченно хмуря брови.

– Что, прости?

– Мы говорили о наших планах и том, что Джеймсу очень надо попасть домой в эти выходные.

Он кивает с виноватой улыбкой.

– У меня в понедельник целый день операции, и мне правда нужно побыть пару дней дома, чтобы подготовиться. Надеюсь, ты понимаешь.

– Тебе не нужно извиняться за то, что у тебя есть своя жизнь и работа. Поезжай. Конечно, поезжай. Со мной все будет в порядке.

– Я вернусь в следующие выходные, а дальше посмотрим. – Он говорит все это, обращаясь ко всем сидящим за столом, но главным образом к Дэйву, и тут до меня доходит, что Джеймс собирается вернуться в Саванну в одиночестве. Он оставляет брата здесь.

Я смотрю на свою семью и думаю: интересно, что еще из их разговора я пропустила.

– А у остальных какие планы?

– Мы остаемся, – отвечают они чуть ли не в один голос.

– А вам разве не надо на работу? – спрашиваю я родителей, а потом поворачиваюсь к Дэйву: – А как насчет тебя? У тебя на следующей неделе нет показов?

– Я договорюсь с коллегой. – Он пожимает плечом, что, по-видимому, должно означать: «Пустяки», но я-то знаю, что он врет. Торговля недвижимостью – жесткий бизнес, и акулы из его офиса известны своей кровожадностью, всегда ждут подходящего момента, чтобы увести клиентов у другого агента. Меня начинает преследовать чувство вины.

Я перевожу взгляд на маму, потом на отца, оба как-то подозрительно молчаливы. В том, как они смотрят на меня, я угадываю множество самых разных эмоций – беспокойство, решимость, упрямство. Они тоже не собираются уезжать в эти выходные. На самом деле мама, похоже, готова приковать себя к стулу, а тот, в свою очередь, надежно прикрутить к полу.

– Послушайте, вам всем действительно не нужно оставаться. Со мной все будет в порядке.

Мама выглядит так, словно обижена самим фактом того, что я это предложила, и качает головой, прежде чем я успеваю договорить.

– Мы с папой уже все уладили на работе, и мы хотим остаться. Мы счастливы это сделать и останемся до тех пор, пока будем нужны тебе.

В груди поднимается теплая волна любви к моей милой мамочке. Если она что-то решила, то уже не отступит и будет насильно кормить меня три раза в день до тех пор, пока я не буду готова снова отправиться на свидание с мужчиной. Разве странно, что я хочу какое-то время побыть в одиночестве? Я не интроверт. Я люблю свою семью и обычно мечтаю о том, чтобы они жили рядом. Вновь испеченные вдовы обычно страшатся того момента, когда их родные и близкие собирают чемоданы и возвращаются к собственной жизни, оставляя их одних наедине с их горем. И вот мне предстоит уговорить свою семью поступить именно так.

Я откладываю вилку и говорю как можно мягче:

– Мне очень приятно, что вы все здесь со мной, и я очень ценю, правда, что вы провели со мной эту неделю, но этого достаточно. В понедельник я собираюсь вернуться на работу.

Мама озабоченно хмурит брови:

– Так скоро?

Я киваю.

– Это именно то, что я посоветовала бы сделать своему пациенту. Вернуться к нормальной повседневной жизни, построить для себя эту новую нормальную жизнь. И если честно, мне хочется поскорее оказаться среди детей, которые еще более психованные, чем я. Возможно, это поможет мне успокоиться. – Когда мама в ответ на мою шутку остается сидеть все с тем же обеспокоенным лицом, я тянусь через весь стол и накрываю ее руку своей. – Мамочка, я знаю, что делаю. Обещаю.

Она кидает взгляд на отца, который в ответ только пожимает плечами, мол, как скажешь. Она качает головой, ее лицо приобретает еще более упрямое выражение.

– Мне не нравится, что ты останешься одна.

– Я поужинаю с Элизабет или приглашу ее выпить. Мы не виделись с ней и с другими девочками с церемонии прощания. Я буду в порядке.

– Что ж, это отличная идея. Делай, как считаешь нужным, – говорит мама. – А я продолжу заниматься похоронами. И на улице становится теплей, нужно привести в порядок приоконные ящики…

Я пытаюсь найти компромисс.

– Почему бы вам не съездить домой на несколько дней, не уладить все дела, требующие вашего присутствия, и не вернуться на следующей неделе? И мы проведем вместе все выходные.