М. Ю. Лермонтов. Его жизнь и литературная деятельность

К эпохе поступления в Благородный пансион относятся и первые проявления творчества Лермонтова. Оставшиеся после Лермонтова записные тетради, которым г-н Висковатов совершенно справедливо придает важное биографическое значение, показывают нам, с какою органическою постепенностью развивался поэтический талант Лермонтова и как, даже в своих первоначальных детских подражаниях, он оставался уже верен характеру будущей своей поэзии и если брал чужое, то лишь то, что соответствовало этому характеру, было ему сродни. Так, первоначально он ограничивался лишь тем, что переписывал те произведения любимых авторов, какие ему наиболее нравились. Такими любимыми авторами, впервые пробудившими в мальчике его поэтический гений, конечно, были Жуковский и Пушкин. Но из Пушкина он переписал не что иное, как «Бахчисарайский фонтан», из Жуковского — «Шильонский узник». Последнее произведение — перевод поэмы Байрона; первое написано в байроновском стиле. Затем поэма Пушкина «Кавказский пленник», пробудившая в мальчике личные воспоминания о Кавказе и, тем более, очаровавшая его, побудила его уже не к одной переписке, а к подражаниям. Первым таким подражанием является поэма «Черкесы». Лермонтов писал ее в 1828 году, когда ему не было еще и 14 лет, в городе Чембаре, находящемся в 12 верстах от Тархан, за дубом, с которым связывалось дорогое для мальчика воспоминание. По крайней мере, рукою поэта на заглавном листе переписанной им начисто поэмы помечено: «В Чембаре, за дубом». Здесь вы находите целые стихи, взятые из поэмы Пушкина. Вторым подражанием поэме Пушкина является «Кавказский пленник», поэма, написанная им тоже в 1828 году, но уже в Москве. «Шильонский узник», в свою очередь, не остался без подражания, и к тому же 1828 году относится поэма Лермонтова «Корсар», начинающаяся почти теми же словами:

Друзья, взгляните на меня!

Я бледен, худ, потухла радость

К тому же периоду, то есть к четырнадцати годам, относит начало поэтической деятельности Лермонтова и Шан-Гирей в своих воспоминаниях. «Тут, — говорит он, — я в первый раз увидел русские стихи у Мишеля — Ломоносова, Державина, Дмитриева, Озерова, Батюшкова, Крылова, Жуковского, Козлова и Пушкина; тогда же Мишель прочел мне своего сочинения стансы К*** (три звездочки); меня ужасно интриговало, что значит слово стансы

и зачем три звездочки? Однако ж я промолчал, как будто понимаю. Вскоре была написана первая поэма „Индианка“ и начал издаваться рукописный журнал „Утренняя Заря“, на манер „Наблюдателя“ или „Телеграфа“, как следует, с стихотворениями и изящною словесностью; журнала этого вышло несколько номеров…»

От Жуковского был один шаг до Шиллера, с которым Лермонтову тем легче было познакомиться в подлиннике, что он знал немецкий язык. И здесь он начал переводами («К Нине», «Встреча», «Перчатка», сцены трех ведьм из переделанного Шиллером шекспировского «Макбета» и пр.), а затем увлекся драмами Шиллера, особенно «Разбойниками» и «Коварством и любовью», тем более что эти драмы около того времени давались в Москве с участием Мочалова, и Лермонтов видел их на сцене. Это увлечение было так сильно, что затем все, что ни замышлял Лермонтов под впечатлением от различного чтения, принимало драматическую форму. Прочитывал он «Аталу» Шатобриана, и в тетрадях являлась заметка: «Сюжет трагедии. — В Америке. — Дикие, угнетаемые испанцами. — Из романа французского Атала». Знакомился ли он с русской историей, сейчас же являлся драматический сюжет — «Мстислав черный». Читал «Жизнеописание Мария» Плутарха, — задумывал трагедию «Марий», оканчивающуюся смертью Мария и самоубийством его сына. Затем в той же тетради говорит он о желании написать трагедию «Нерон».

Но все эти замыслы оставались без исполнения, по всей вероятности потому, что были не под силу 15-летнему мальчику, так как требовали знания нравов, жизни, этнографии, истории. Наконец воображение юноши остановилось на Испании. «Ни одна страна, — по справедливому замечанию г-на Висковатова, — не могла представить данных, более удобных для составления драм. Тут, казалось, и не требовалось особого изучения нравов и жизни. Молодой фантазии услужливо представлялись гордый своими предками, закоренелый в сословных предрассудках кастилец, инквизитор, иезуит, невинный убийца, преследуемый жид. Тут убийства, кровь, зарево костров и благородная отвага, луна, любовь и балкон, с ангелом на балконе и с певцом под ним». К тому же существовало предание, что род Лермонтовых происходил от испанского герцога Лермы, который во время борьбы с маврами бежал из Испании в Шотландию. С этим преданием носился в то время Лермонтов, утешаясь им, когда окружающие его люди пренебрежительно отзывались о его отце как о незнатном и бедном армейском офицере. Долгое время он и подписывался под письмами и стихотворениями «Лерма».