М.Ю. Лермонтов. Фантазии и факты

И нет сомнения, что с таким документом Лермонтов был принят в Московский университет 21 августа 1830 года, где продолжил обучение. Далее история повторяется: кто сказал, что Лермонтов был выгнан из Московского университета? О том, что Лермонтов был исключен, сказал Н.М. Сатин41, автор самых отвратительных отзывов о характере поэта, не постеснявшийся воскликнуть радостно: «Замечательно, что эта юношеская наклонность привела его к последней трагической дуэли!»42. Кстати, когда П.А. Висковатый собирал сведения о поэте в период его обучения в Московском пансионе, от однокашников приходилось выслушивать всякое. Дескать, Лермонтов был заносчив, высокомерен, «бабушкин сынок». Но Лермонтов, без преувеличения, был первым учеником: образованным, начитанным, способным и уже в то время писавшим свои вошедшие впоследствии в историю произведения. Тот грустный и презрительный взгляд Лермонтова, если и имел место, был заслуженным для тех, на кого обращался. А Сатин тем более заслуживал презрения. Другой свидетель-однокурсник – А.М. Миклашевский – спустя много лет по-детски обидчиво вспоминал, что другие дети все дни пребывали в пансионе, а Лермонтова бабушка привозила и забирала ежедневно

43. И спустя почти два века чувствуется в таких «характеристиках» Лермонтова обычная, ничем не прикрытая зависть.

Сам поэт нигде не писал, что его или выгнали из университета, или он не окончил обучение в пансионе.

Итак, в августе 1830 года Лермонтов поступил в Московский университет на нравственно-политическое отделение. К этому же времени относится и первая в жизни поэта публикация его произведения – это стихотворение «Весна» в № 19-20 журнала «Атеней».

В сентябре 1830 года в Москве началась холера, и «самоизоляция», как бы сейчас сказали, длилась до марта следующего года. Занятия начались чуть раньше марта. Год был потерян. Вероятно, Лермонтов во время карантина усиленно занимался самообразованием и творчеством. Похоже, приняв уже как данность склонность к писательству, Михаил Юрьевич принимает решение перевестись на словесное отделение университета. И опять в университете происходят какие-то нестроения (вроде истории с профессором М.Я. Маловым), вследствие которых занятия опять идут нерегулярно как по вине студентов, так и по вине преподавателей. Лермонтов, жадный до знаний, может, и чувствует неудовлетворенность, но это не причина просить дать ему перевод в Санкт-Петербургский университет. При этом «ведомости "свидетельствуют об успешных занятиях Лермонтова в 1831/1832 учебном году российской словесностью и немецким языком"»44, по английской литературе Лермонтов получает высший балл – 4, и нет никаких причин думать, что по другим предметам Михаил Юрьевич имел плохие оценки.

Однако на экзамены в мае-июне 1832 года он не пришел, а 1 июня пишет прошение об увольнении:

Прошлого 1830 года, в августе месяце принят я был в сей Университет по экзамену студентов и слушал лекции по словесному отделению. Ныне же по домашним обстоятельствам более продолжать учения в здешнем Университете не могу и потому правление Императорского Московского Университета покорнейше прошу, уволив меня из оного, снабдить надлежащим свидетельством, для перевода в Императорский Санктпетербургской Университет

45.

Подчеркнем: «для перевода». И перевестись Лермонтов планировал точно не на первый курс. Как он мог рассчитывать на это, уйдя из Московского университета по причине (как полагают некоторые исследователи) задолженностей по учебе и плохой подготовленности к экзаменам? Или как мог проситься на второй курс (или третий, по другим сведениям), если, к примеру, в Московском университете ему почему-то не зачли первые два (есть и такие предположения)? Напротив, Лермонтов был уверен в том, что его допустят к экзаменам для второго или третьего курса, был уверен в своих силах и знаниях. Более того, руководство Московского университета, не смущаясь прошением Лермонтова о переводе, на обратной стороне прошения накладывает резолюцию: