М. С.

— Зачем тебе это? — спрашивает Марина, уже жалея о заданном вопросе. Сейчас будет какая-нибудь история из разряда — меньше знаешь — крепче спишь. И скорее всего, страшная.

— Надо. Топать нам по довольно милой местности — лагерей тут полно было, да поселений спецпереселенцев. А в поселения заходить придётся. Народ тут такой… Читать не каждый умеет, зато вот это — она шевелит пальцами — каждый разберёт. И трогать — побоятся. Я — эреги, вор из воров, авторитет и ещё какой, а живут тут все по понятиям… до какой-то степени. И убить эреги… Да ещё незаметно. А они же не знают, сколько у меня бойцов. Бабы — эреги точно есть. Правда, их почти всех перестрелять мы успели. Мужиков тоже, можешь не волноваться. Парочку шлёпнула собственноручно.

— А мне что делать?

— В первую очередь — помалкивать. А то стоит тебе рот открыть- через минуту уже ясно- девочка из пансиона имени Её Императорского Величества сбежала. И мордочку не забывать размалёвывать, когда велю. Хотя могут и подумать, раз далеко иду, да беспредельщица — то просто консервы с собой виду. Живые.

Хотя нет, дай-ка руку, нарисую кое-что.

— Что это за кольцо? — спросила Марина когда М. С. закончила 'творить' . Вышел перстень с тёмно-синим треугольником.

— В мужских зонах не встречается. Там другое накалывают. Буквально — принадлежит эреги. В твоём случае призвано выполнять защитную функцию. Спецпереселенцы в основном мужики. Женских зон тут почти нет, так что женщины большим спросом пользуются. Особенно, молоденькие и смазливые вроде тебя.

— Слышь, а кумовья куда подевались? Или их уже того?

— Не того. Братва что-то замышляла, да они прознали. Нескольких убили. Всех согнали на площадь. Там уже их машины были. Они и сказали — кто хочет — давай с нами. Кто нет — оставайтесь тут. Кто захотел. Одних брали. А других застрелили. Смотря по статье. Здания они подожгли, когда уезжали.

— Дальше по дороге всё так же?

— Примерно.

— Может, тут останешься? А то все тут без понятий. А ты порядок навести сможешь. Авторитет чувствуется.

''Только лавров эреги-пахана-разбойничьего атамана мне и не хватало!

— А если честно, ты разве не устала?

— Если честно, то страшно. Вымотана как не знаю кто, просто как лимон выжата. Сама толком не знаю, за счёт чего держусь… Это в продолжении разговора, не лучше ли всё бросить?

— Сама не знаю. Просто… это постоянное ощущение страха. Очень тяжело с ним жить. Последние несколько месяцев я постоянно всего боюсь.

— На то есть основания.

— Но так было и раньше. Какое-то время идёт хорошее, а потом начинается что-то чёрное. И так уже давно. И так будет всегда. Ты ведь есть. Жгут меня языки твоего пламени. Я иногда не знаю, что лучше, держаться от него подальше. Или же стать такой же, как ты. Огонь не может сжечь огонь.

— Когда горит степь, её не тушат. А поджигают навстречу. Огонь может остановить огонь.

— Остановить, но не сжечь.

— В тебе есть огонь. Я чувствую это. Но твой это огонь. И не подобен он моему. Он твой, и я не знаю, какой он именно.

— И я этого не знаю.

— Ты всегда так мало рассказывала о нём. Словно, скрывала что-то.

— Ты об отце?

Марина кивнула. Действительно, М. С. ей мало что говорила. Зачем?

— Да особо и рассказывать то и не о чем. Мне ведь семнадцать тогда было. Если здраво разбираться, типичный фронтовой роман был. Имел правда, шансы во что-то большее перейти… но не судьба.

Марине показалось, что голос матери в этот момент дрогнул.

— Да и если честно… Не факт, что мы в дальнейшем хорошо бы ладили. Человек он был неплохой… Но слишком уж не для этого мира. Слишком… благородный что ли. Во всех смыслах слова. На всю дивизию один такой родовитый. Да тут я ещё, сама неповторимость. Меня уже тогда считали очень тяжёлым человеком. Нам просто суждено было спеться. Необычный люди как меня, так и его привлекали. Я-то ему о происхождении наплела с три короба в сторону понижения. А он всё равно хотел жениться. И плевать, что бы родня подумала. Не знаю, любила ли его. Привязалась — это верно. Потом всё-таки сказала, кто я такая. Не знаю, чего ждала. А не изменилось ничего. Всё-таки… хороший он был. Знаешь, как меня тогда за глаза звали?

— Игла.

М. С. усмехнулась.

— Это тоже было… Но чаще — 'миледи' .

На губах Марины играет просто обворожительная улыбка. В лучших традициях Софи улыбка, то есть с мастерски скрытой иронией.

— Что, не похожа разве?

— Не знаю. Сколько себя помню… Ты шумная, громогласная, временами жесткая… Если есть такой термин бронебойная леди, то про тебя это.

— Бронебойная леди… Оригинально. Но меня действительно звали миледи. А его милорд.

— Он знал, что у тебя будет ребёнок?

— Нет. Не успела сказать. Те три дня… От смерти до моего ранения я и не помню почти. Всё как в тумане. А шли бои.

— Ты портсигар хранишь…

— Храню. Остатки детской сентиментальности, если угодно.

— У него были родственники?

— Конечно целый клан, но в основном — говно в стиле прочих Еггтов. И как это среди них такой получился?

— Да наверное, так же, как и ты среди прочих Еггтов… — Быстро же она научилась шпильки в стиле Софи вставлять где надо и не надо- а с ними никаких дел ты больше не имела?