Ма(нь)як

Дмитрий вышел на огороженную площадку, метров на десять возвышавшуюся над подножьем маяка, все чаще заливаемым сегодня обезумевшими волами. На несколько секунд островок совершенно пропадал из виду, погребенный под шелестящей пеной, а потом снова показывался — влажный и скользкий, чтобы через минуту вновь исчезнуть. Рельефная подошва кроссовок обеспечивала на удивление прекрасное сцепление с мокрым камнем площадки — гораздо лучшее, нежели традиционные кирзовые сапоги, доставшиеся Дмитрию по наследству от старика. Накинув на голову плотный капюшон старого дождевика, он сделал первый осторожный выпад и заскользил по площадке, опоясывающей по периметру весь ствол маяка. Выпад за выпадом пронзая невидимого противника, Дмитрий почувствовал, как постепенно тело наполняется живительным спортивным теплом и вспоминает забытые было движения. Запястье левой руки словно существовало отдельно от всего организма, ловко орудуя саблей, пока ее обладатель с улыбкой вспоминал полные удивления вопросы новых знакомых и просто скучающей публики: как это правша вдруг вздумал переучиваться на другую рабочую руку — левую? Ветер крепчал, волны били все выше, взмывая до самой площадки и окатывая Дмитрия с головы до ног, и он уже не знал, что стекает по его лбу — пот или морские капли. На подходе была очередная волна, и он вдруг резко развернулся, встречая ее лицом к лицу. И когда она подошла уже совсем близко, вздымаясь над его головой, он сделал выпад саблей, погружая лезвие в прозрачную соленую стену, и она тут же рухнула к подножью маяка, словно сраженная могущественным противником. Но море не сдавалось, вслед за поверженной волной вмиг нахлынула ее сестра. Новый выпад, и новые ошметки пены бурлят у подножия, сливаясь в единый водоворот гнева. Удар за ударом, и Дмитрий скинул сковывавший его движения дождевик и принял всю мощь волны на себя. Она захлестнула его, словно лассо, и повлекла за собой в океан. Он поскользнулся, рухнул на колени, роняя саблю, и схватился за перила в попытке удержаться на площадке. Ржавые перила застонали, но выстояли, и волна отступила, чтобы через минуту вновь вернуться. Дмитрий из последних сил схватил саблю, выставил ее вперед, и море обрушило на нее всю свою мощь. Он ахнул, чувствуя, как разжимаются пальцы в промокшей перчатке помимо его воли, как рукоять сабли медленно выскальзывает из ладони, чтобы навеки исчезнуть в пучине, оставляя ему лишь воспоминание их прощальной схватки. Несколько безбожно длинных секунд ладонь хранила в себе отпечаток сабли, и ему все казалось, что вот он встанет и отразит очередной выпад океана. Но в руке ничего не было, и дождевик повис на перилах, также угрожая покинуть своего обладателя. Дмитрий спохватился, медленно поднялся с колен и успел спасти плащ за секунду до того, как на него обрушилась очередная волна. На этот раз море победило. Но ведь он еще мог заказать себе новую саблю. Если переживет надвигающийся шторм.

2.

В помещении вспыхнул свет, и Лиза прищурилась: она очнулась около десяти минут назад, и глаза ее успели привыкнуть к темноте. Она была привязана к стулу, стоявшему посреди небольшого помещения без окон. Простая лампочка рождала совсем крохотное пятно света, выхватывавшее из темноты круг около двух метров в диаметре, в центре которого и располагалась Лиза. Рот у нее не был заклеен, и потому она принялась кричать:

— Эй! Есть здесь кто-нибудь? Что вообще происходит?

Но страшное осознание правды постепенно накатывало на нее, и она, наконец, стихла, ожидая появления того, кто доставил ее сюда.

Откуда-то из вязкой темноты — в первые мгновения Лиза не смогла определить направление звука — раздался громкий голос, не выражающий ни малейшую эмоцию:

— Поговорим?

— Кто вы? — пролепетала Лиза, чувствуя, как по щекам покатились яростные слезы.

— Если ты пойдешь на сотрудничество, даю слово, что никто не пострадает, — продолжал голос, начинавший звучать уже почти механически.

— Кто вы?! — закричала Лиза. — Что вам надо?!

— Можешь звать меня Маат, — в голосе, казалось, проскользнула улыбка. — Этого довольно, надеюсь?

— Не русский что ли, — пробормотала Лиза. — С Кавказа? Или из Таджикистана? Понаехали гребаные чурки! — в сердцах бросила она.

— Прощу тебе твое невежество, но в последний раз, впрочем, — усмехнулся голос. — А теперь поговорим об условиях твоего освобождения.

— Чего тебе надо?! Изнасиловать меня хочешь, да? Классного тела захотелось?! Так я в качалке не для тебя пропадаю! Только приблизься ко мне хоть на метр!

— Нет, это совершенно бессмысленно, — пробормотал голос, казалось, себе под нос. — Так ты хочешь выйти отсюда живой и невредимой или ты хочешь пойти на корм собакам?

— Чтооооо?! — завизжала Лиза, продолжая дергаться на стуле в попытке освободиться, что привело лишь к тому, что стул, наконец рухнул, и Лиза оказалось на бетонном полу. — Помоги мне встать, черномазый ублюдок!