Мачеха

Потом где-то бурей перехлестнуло провода, и погас свет. Стало совсем тоскливо и жутко. Спать легли при свечке. Шура укрыла Светку поверх одеяла своей шубейкой, подоткнула со всех сторон, чтоб не поддувало, и, забрав свечку, ушла в спальню. Долго не спалось. Лезли в голову какие-то старые, забытые страхи и тревожные, неспокойные мысли. Как будто забыла она сделать что-то очень нужное, важное… Или сделала что-то совсем не так, как надо. Ей казалось, что уснули они все на какую-то одну короткую минуту.

Вскочив с постели и нашарив трясущейся рукой спичечный коробок, Шура торопливо зажгла свечку. В ушах всё ещё звучал крик – тоненький, острый, полный ужаса Светкин крик.

Господи, как могла она, дура окаянная, оставить ребёнка в такую ночь одного в тёмной комнате?!

Светка босая, белея рубашонкой, стояла на пороге спальни. Она повалилась в протянутые к ней Шурины руки, вцепилась судорожно в Шурины плечи – такая лёгонькая, маленькая, глупая.

– Ты моя, моя доченька…– заворковала Шура успокоительно. – Вот и всё… И нет ничего. Заберёмся мы сейчас к папке под крыло и будем себе спать, не страшен нам никакой буран.

– Что это ты, дочка? – загудел Павел, принимая Светку из Шуриных рук. – Ты же у меня молодчина, смелая. Ну, ну… ложись, будем спать… Вот так.

Великое это дело – после такого страха лежать на широком, тёплом отцовском плече.

Светка ещё раз тяжело, навзрыд всхлипнула и, закрыв глаза, робко, неуверенно положила руку на грудь отца.