Мадам Казанова

— С величайшим удовольствием. — Я посмотрела на Жозефину. Уголки ее рта чуть заметно дрогнули, но она заставила себя сохранить на лице улыбку. В наступившей затем тишине я вышла из зала следом за Наполеоном.

Воздух в оранжерее был теплым и влажным. Сквозь густой полог зелени над головой с трудом пробивался дневной свет. Туберозы источали густой аромат. Сомкнувшиеся кусты азалии образовали сплошную ярко-красную стену цветов. Мимозы, словно виноград, свешивали сверху свои пушистые желтые гроздья. Вдоль стеклянной стены в изобилии росли мальвы, камелии, мирты.

— Божественная красота, — сказала я, пораженная этим зрелищем.

— Разве? — Наполеон расстегнул тугой воротник мундира. — А по-моему, цветы и ароматы Корсики моей юности куда прекраснее.

Словно это был условный знак, Паолина тотчас же скрылась за кустами рододендрона, и ее изумрудного цвета платье бесследно растворилось в сумраке окружающей зелени. Много лет назад она точно так же исчезла из загородного дома Бонапартов на Корсике, когда я пыталась соблазнить там Карло. А теперь кто пытается соблазнить кого? Наполеон меня? Или я Наполеона? Вероятно, они считают меня совсем уж глупой и слабой, если рассчитывают достичь чего-то таким примитивным способом.

Наполеон крутил в руке сорванный цветок туберозы.

— Ты еще вспоминаешь иногда о Корсике? — мягко спросил он, улыбаясь своей нежной улыбкой и глядя на меня своими светлыми глазами. Неужели он полагает, что все так просто? Ласковый голос, неотразимо обворожительная, требовательная улыбка — неужели этого достаточно, чтобы стереть из памяти все, что когда-то произошло?

— Я ничего не забыла, Ваше Величество, — ответила я, выдержав его взгляд.

— Ведь ты была первой, кто поверил в меня, — сказал Наполеон с чувством. — В мою судьбу. В мое предназначение. В мою звезду. — Он вздохнул. — И ты была первой, кто не устоял перед величием моей судьбы.

Мне хотелось рассмеяться. Неужели он и в самом деле поверил в свою напыщенную ложь? Ведь это он не смог устоять перед приданым дочери торговца шелком. И он называет это своей судьбой? А может, он просто забыл про такой пустяк? Или он действительно верит, что во всех его поступках присутствует нечто такое, именуемое знаком судьбы?

— Величие требует жертв. От всех — и особенно от меня, — объявил Наполеон и вручил мне свой, уже довольно помятый цветок туберозы. — Величие, — повторил он как одержимый, словно упиваясь самим этим словом.

Неистощимая тема его собственного величия моментально захватила его. Казалось, он почти забыл о моем присутствии. Сцепив руки за спиной, принялся расхаживать взад-вперед среди азалий и рододендронов.

— Франция — это я, — сказал он. — История не позволяет мне думать о разных там маленьких желаниях.

Я молча опустилась на поросшую мхом скамейку. Я уже знала, что представляют собой монологи Наполеона. Пока он говорит, лучше сидеть, поскольку эти его выступления могут тянуться бесконечно долго.

— Я уже завоевал всю Европу, — торжественно заявил Наполеон. — Весь мир ожидает того, что я укреплю, продолжу свое правление и передам его своему наследнику во имя человечества, во имя благополучия будущих поколений. У меня все еще есть враги. Это мои соперники. Но моя непобедимая мощь поставит их всех, одного за другим, на колени. Англия, мой старый враг, уже находится на грани краха. Благодаря континентальной блокаде она погибнет от голода. Ее торговля и промышленность уже не могут развиваться, а эта беспощадная блокада окончательно их доконает. Английский король объявил недавно в парламенте, что будет продолжать войну против Франции до конца. Но это будет конец Англии.

В уголках рта Наполеона показалась слюна. Его остекленевший взгляд был устремлен куда-то вдаль — мимо цветов, мимо меня.

— Я оккупирую Испанию, завоюю Португалию и тем самым перережу главную артерию Англии. Я обеспечил надежность своих позиций на востоке. Российского императора отличает не острый ум, а доверчивое сердце. Мне это на руку. Я сыграл на воображении Александра, изложил ему свой план нападения на Индию, увлек идеей раздела Оттоманской империи. Я готов отдать ему Финляндию, если это поможет снять настороженность России в отношении моих планов. Пока Александр удовлетворен той ролью, которую я предоставил ему играть, до тех пор я буду ему верным другом.

Внезапно Наполеон вспомнил о моем присутствии. Он резко остановился перед моей скамейкой.

— Ради интересов Европы я должен буду еще сильнее укрепить союз Франции и России. Я сделаю это через узы брака. — Тяжело дыша, он вытер пот со лба.

Мне тоже было жарко, но после этих слов Наполеона я забыла о душном и влажном воздухе оранжереи. Он спросил:

— Ведь ты была в России, ты видела императора?

Я кивнула.