Мадам Казанова

— Вчера его почти уже задержали. Он скрывался в доме священника в обществе какой-то женщины. Какая все-таки это карикатура — призывающий к ликвидации Церкви революционер ищет убежища не где-нибудь, а в церкви. Он позорно бежал через окно, и у нас есть сведения, что он уже находится в Бастии.

Я замерла — Наполеон жив и благополучно добрался до Бастии.

Возможно, я все же недооценивала Наполеона. Ведь ему удалось не только это — он сумел уговорить собравшихся в Бастии сторонников-якобинцев предпринять новую попытку захвата города и крепости Аяччо, которые на этот раз находились в руках генерала Паоли. С переданными французами — под его командованием насчитывалось несколько сотен солдат — он отправился туда на шести небольших суденышках, не подозревая, что генералу Паоли давно уже донесли о его намерении и что генерал успел направить в Аяччо полторы тысячи своих вооруженных людей.

Вскоре мы праздновали мой день рождения, и Карло подарил мне кольцо, золотое ожерелье своей матери и флакончик духов. Я была восхищена подарками — надела на палец кольцо, примерила ожерелье и слегка надушилась. На некоторое время я даже забыла о своей тревоге за Наполеона.

Однако уже на следующий день моему беззаботному настроению пришел конец. Утром в превосходном расположении духа передо мной появился Карло.

— Феличина, ровно через месяц состоится наше венчание, — объявил он. — Англичане уже послали войска для занятия острова. Можно считать, что поставленная нами цель достигнута.

Я непроизвольно сняла с пальца кольцо и стала вертеть его в руках.

— Но ведь ты ничего не говорил мне об этом вчера. Что же произошло за это время? — спросила я растерянно.

Карло рассмеялся.

— Вчера — это не сегодня. Генерал Паоли объявил общий сбор, на который прибыли более тысячи представителей со всего острова. Сегодня они единодушно высказались за независимость Корсики, что означает одобрение проводимой генералом политики. Последняя попытка французского отряда под командованием этого Бонапарта… — Карло уже даже не называл его по имени. — …захватить Аяччо закончилась полным провалом.

Я почувствовала дрожь в ногах и ухватилась за стул. Карло же невозмутимо продолжал:

— Все было кончено в считанные часы — французские наемники понесли значительные потери, и им не оставалось ничего иного, как искать спасения на своих судах и бежать на них обратно в Бастию.

Я не могла вымолвить ни слова, а Карло посчитал мое молчание признаком заинтересованного внимания.

— Французы должны наконец понять, что они просчитались на наш счет и проиграли. — Карло мерил комнату своими пружинистыми шагами, словно какой-нибудь генерал-победитель, и я готова была задушить его в этот момент. — Генерал Паоли сделал еще кое-что: он принял решение об изгнании Бонапартов из нашего общества, их высылают с острова. Вот его распоряжение: «Настоящим, в соответствии с волей общественности, члены семьи Бонапарт подвергаются отныне позору и подлежат высылке с Корсики». — Карло торжествующе потер руки. — Бонапартам запрещено теперь находиться здесь, они изгоняются отсюда, лишаются родины.

— Как, они все? — спросила я оцепенело.

— Все до единого, — утвердительно кивнул Карло. — Если они немедленно не покинут остров, то будут арестованы.

Тут он, похоже, заметил выражение отчаяния на моем лице и сменил тон.

— Я знаю, Феличина, — сказал он более мягко, — что это известие явилось для тебя ударом. Ведь ты была привязана к тете Летиции и детям. Но они не стоили этого.

Он говорил о членах семьи Бонапарт в прошедшем времени, словно уже сбросил их со счетов. Я вскочила на ноги, и мой стул с шумом опрокинулся.

— Где они сейчас?! — воскликнула я.

— Ты чересчур мягкосердечна, — укоризненно сказал Карло. — Не надо больше думать об этом недостойном семействе. Займись лучше подготовкой к нашей свадьбе. — Он посмотрел на меня и снова чуть смягчился: — Ну, хорошо, я узнаю, что с ними произошло, если ты пообещаешь мне, что не будешь больше расстраиваться из-за этого.

Не помня себя, я бросилась мимо него в свою комнату и упала на кровать, ожидая, что слезы принесут мне облегчение. Но слез не было — моя душа, казалось, высохла и умерла. Если бы в тот раз я поехала не домой в Корте, а к Бонапартам в Аяччо, я была бы сейчас с ними и могла бы разделить их судьбу. Ничего не может быть хуже мучений от сознания неизвестности.

Теперь у меня было лишь одно утешение: Наполеон не погиб. В противном случае его семья ни за что не подверглась бы такому суровому наказанию. Он был жив, но где он? Смогу ли я когда-нибудь найти его? Как ни странно это звучит, но единственной путеводной нитью в этих поисках оставался для меня Карло. Вот почему я умылась, привела в порядок платье, волосы и отправилась к своему жениху обратно в гостиную.

Не помню уже, что я там говорила, но мое поведение, безусловно, успокоило Карло, и он уехал от нас в хорошем расположении духа, без малейшей тени сомнений.