Мадина

И снова этот неверящий взгляд, полный восторга и обожания. Она такая несдержанная в проявлении эмоций, такая… живая, настоящая. И хочется ради этой улыбки сумасшедшей и «взгляда Бэмби» мир вверх дном перевернуть, аленький цветочек к ногам положить и подвиги бесконечно совершать. А еще руки пообломать той мрази, которая сотворила с ней такое, от чего она сжимается, словно в ожидании удара и выглядит как жертва насилия. Хотя, почему, собственно, как….

– Это мне? Правда? – киваю, сдерживая улыбку. – Спасибо! – вижу, что хочет кинуться мне на шею, но сдержалась, опустила глазки в пол, на щечках заалел румянец.

– Иди в комнату, я помою руки и приду осмотреть тебя.

Обработав спину Маши, которая, кстати, выглядит уже получше, чем вчера, она позвала меня ужинать. И своевременно: еще чуть-чуть и мой желудок окончательно прилип бы к позвоночнику.

Войдя на кухню, Маша тут же начала суетиться, я даже не успевал следить за ней взглядом и серьезно беспокоился о ее состоянии.

– Маша, перестань, сядь, пожалуйста, я сам вполне могу наложить себе еды.

– А я что буду делать? Нет, так не пойдет. Тем более мне несложно, – и одаривает меня мягкой, доброй улыбкой, продолжая хлопотать.

Мясо и салат были выше всяких похвал. Такого я даже в ресторане лучшего друга не пробовал, где работает какой-то крутой повар – иностранец. А, может, потому, что это домашняя еда, приготовленная заботливыми женскими руками.

Я замираю, пораженный неожиданной мыслью. Я бы даже сказал, шальной мыслью: я хочу возвращаться домой. Вот именно в такой дом, где так спокойно, уютно благодаря женским рукам, где умопомрачительно пахнет домашней едой, и где меня ждут. Вернее, где ждет такая красавица с застенчивой улыбкой и дурманящим взглядом олененка.

– Что? – недоуменно спрашивает Маша, глядя на меня с осторожностью. – Не вкусно?

– Ничего, все в порядке. Очень даже вкусно. Ешь тоже, – оказывается, я настолько ушел в собственные мысли, что все это время рассматривал Машу, забыв о еде.

А почему, собственно, и не да? – подумал я, возвращаясь к ужину, за который и душу продать не жалко.

Глава 6

Мадина

Отец снова замахивается на меня ремнем.

– Это тебе за побег, Мадина. – удар. – А это за предательство. – еще один и мой крик о помощи. – Это за то, что возомнила себя умнее меня, – со злобой в голосе человек, который считается моим отцом, продолжал наносить удары, снова сдирая кожу в лоскуты, не жалея силы. Я снова кричала, звала о помощи, умоляла прекратить. И он прекратил. Но лучше бы продолжал избивать меня. Потому что это чудовище переключилось на мою мать:

– Это за то, что не смогла воспитать достойно дочь, за смерть Нармин, за то, что сговорились за моей спиной.

Он продолжал наносить удар за ударом, а мама просто безропотно сносила все, истекая кровью и смотрела мне в глаза. В них я видела слезы, но на ее губах застыла нежная улыбка. Она что-то шептала, несмотря на непрекращающиеся удары, и я не сразу, но смогла разобрать:

– Я буду всегда тебя любить, Мадина.

И я снова срываю горло, кричу, хриплю, прошу отца остановиться и умоляю о помощи. И кто-то услышал мои молитвы: чувствую, как сильные руки подхватывают меня, прижимая к груди, в которой бешено колотится сердце, и поглаживают по волосам.

– Маша, Маша, успокойся, девочка, слышишь? Я здесь, я рядом.

Неожиданно отец с мамой начинают терять свои очертания, покрываются легкой дымкой и исчезают. Я с трудом открываю глаза, не понимая, что происходит, продолжая трястись и судорожно всхлипывать. Это сон, всего лишь сон.

– Что случилось? – севшим и хриплым голосом спрашиваю я. Горло саднит и пересохло, трудно говорить.

– Ты кричала во сне и звала на помощь. Так сильно, что поначалу я подумал, что тебя убивают, – ответил мужчина, продолжая поглаживать меня по волосам и баюкать, как ребенка, осторожно удерживая меня за плечи, не прикасаясь к спине.

Так оно и было, но только в моих снах. Мой отец – тиран смог достать меня и там.

– Ты меня напугала, крошка, – тихо и сдавленно произносит Лев.

– Прости, я не знала, что кричу во сне.

– Расскажи мне, Маша, что случилось. Кто это сделал с тобой?

Я поднимаю на него взгляд. И только сейчас до меня доходит, что впервые вижу практически полностью обнаженного мужчину, потому что сейчас Лев сидит передо мной в одних трусах. Я сдавленно сглатываю, чувствую, как краснею до кончиков ушей и аккуратно отстраняюсь.

– Что, девочка?

– Пить хочу, – сдавленно произношу я, смотря в сторону.

– Сиди, я принесу.

И Лев удаляется на кухню. А я завороженно любуюсь его высокой, подтянутой и атлетически сложенной фигурой. Особенно спиной и… попой. Снова краснею от своих мыслей, но к смущению прибавляется не испытываемое ранее чувство. Дыхание участилось, внизу живота появилось томление, а соски вдруг напряглись.

Несмотря на то, что я девственница двадцати двух лет, я знала, что такое возбуждение. И сейчас я уверена, что испытывала именно это чувство.

Закрываю лицо ладонями в желании успокоиться и вздрагиваю от голоса, раздавшегося непозволительно близко:

– Маша, попей.