Мафия изнутри. Исповедь мафиозо

А он тем временем преспокойно разгуливал по Палермо так же, как и я. Мне то и дело случалось говорить с людьми, которые его видели. Но никто не знал, где он прячется, и, я думаю, он постоянно менял убежища. Поэтому устроить против него засаду было чрезвычайно трудно. Стефано и пришла мысль застрелить его неожиданно в тот момент, когда все соберутся вместе.

Но это было безумием. Верная смерть. Этот парень не вышел бы оттуда живым. Я сказал об этом Козентино. Он немного помолчал, прежде чем ответить.

— Может, да, а может, и нет, но риск, конечно, очень велик.

И тогда Д’Агостино сделал такое предложение. Каждый старший «десятки» предпринимает в секрете от других самостоятельные шаги и организует свой маленький отряд, или действует в одиночку, или кого-то нанимает. Это его забота. И ничего не говорит другим. Таким образом будет обеспечена секретность…

Как только я услышал слово «секретность» я вспомнил то, что мне рассказывал Саро Получлен расчет разговоров, что вел с ним Пуллара накануне выборов. Об этом я не мог умолчать. Если Пуллара тоже один из тех, кто должен соблюдать эту «секретность», то, значит, дело дрянь.

— Глупости, это все глупости, — ответил Козентино. — Да, внутри Семьи возникают иногда споры. Но не по сути дела, а скорее по форме. Со стороны Саро было глупо придавать значение таким вещам. Среди нас нет предателей. Когда люди беседуют друг с другом, всегда кто-то бывает не согласен с другими, но одно дело — дискуссия, а другое — предательство.

— Знаешь, сколько раз мы со Стефано не были согласны друг с другом? Не могу даже сосчитать. Но разве это значит, что я хочу продать его Корлеонцам?

— Нет, ваша милость.

— Ну, молодец. А теперь слушай…

Меня снова прошиб холодный пот. Как старший «десятки» Козентино решил поручить это дело мне. Не одному, но товарищей — одного, самое большее двух — я должен был подыскать себе сам, по собственному выбору. Он даже не желал знать их имена. И поскольку в отношении оружия я слишком разборчив, то, по крайней мере, один из моих товарищей должен уметь обращаться с автоматом, который в некоторых случаях незаменим. Когда мы будем готовы, я должен сообщить ему, а он разузнает и скажет, где искать нужного нам человека.

Слушая про все эти тайны, я понял одно. Козентино прекрасно знал, что внутри Семьи есть предатели. Он отрицал это в разговоре со мной, чтобы меня успокоить. Но я, теперь уже, после стольких лет, достаточно хорошо его знал и видел, что он озабочен. Если нельзя доверять Пулларе или кому-то другому, то как можно было на совещании старших открыто обсуждать этот вопрос? Риина об этом узнал бы меньше чем за четверть часа. И тут я понял, что это полностью инициатива самого Козентино. Он дал приказ мне, а может, и кому еще, надеясь, что нам удастся ликвидировать Риину до того, как Стефано захочет сделать это сам. И это было совершенно правильно: что значит жизнь солдата по сравнению с жизнью генерала?

Я вышел и пошел прогуляться. Кроме Саро, я знал лишь одного верного человека, и он ни с кем не был связан в Палермо. Я не называю его настоящего имени. Назовем его Мариано. Он был из Рьези, сын одного из людей Джузеппе Ди Кристины. Я познакомился с ним у него в селении, а потом он приходил ко мне домой. Он хотел выбиться в люди, и, хотя был молод, по тому, что и как он говорил, сразу можно было понять, что у него есть голова на плечах. А кроме того, кто приходит из деревни, тот еще не утратил чувства чести и уважения. Это город превращает людей в диких зверей.

Я отправился на его поиски и завел с ним разговор. Понятно, не говоря ничего о самом деле. Я хотел выяснить, насколько можно на него рассчитывать. Если он не проявит готовности, я уже намеревался переговорить с Кармело — тем, кто разрешил вопрос с Лючней. Но Мариано обрадовался возможности работать со мной.

Потом я поговорил с Саро. Козентино, возможно, не одобрил бы моего выбора, но я хорошо знал Саро. Он был мне предан, как собака своему хозяину. У него никогда не было семьи: он был незаконнорожденный и не решался жениться, так как был уверен, что рано или поздно жена наставит ему рога. Однажды вечером, заставив поклясться, что я никогда этого никому не скажу, он мне доверил секрет. Его семья — это я.

— Будь что будет, — сказал Саро, когда я рассказал ему о деле.

— Ты согласен?

— По-моему, это верная смерть. Но все равно ведь когда-нибудь надо умирать — не сегодня, так завтра.

Чтобы его немного развеселить, я повел его в дорогой ресторан в центре города, где он никогда раньше но был, и заказал блюда, которых он никогда не пробовал. Когда он пил вино, то так громко чмокал губами, что кое-кто из сидящих за соседними столиками начал на него коситься. Он это заметил и стал стараться пить без шума. Но я его подбодрил.

— Не обращай внимания, Саридду. Если кто осмелится хоть пикнуть, мы его заставим заплатить по нашему счету!