Мафия

— Прошу любить и жаловать, — очень скоро вернулся Рэм Николаевич с переводчицей. — Нина Леонтьевна. А это — Ольга Арчиловна.

Женщины обменялись рукопожатием. Переводчица оказалась очень приятной, совсем еще молодой, с милым русским лицом. Она разительно отличалась от смуглых и черноволосых итальянцев. Светлые, с платиновым отливом волосы, голубые глаза. Даже загар не пристал к ней.

Мелковский теперь держался гоголем и тоном мэтра сказал:

— Послужите, Ниночка, советской юстиции.

— А что, собственно, нужно делать?

— Переводить, — сказала Дагурова. — Уверяю вас, это не займет много времени. — Располагаете?

— Ну, если меня подменит Рэм Николаевич… Слово «подменит» журналисту, видать, не понравилось, но он успокоил Нину Леонтьевну:

— Пока наши подопечные не обойдут все магазины, мы вольные птицы. Главное, чтобы вы были в отеле как штык к началу официального торжества.

Он расшаркался перед следователем и удалился. Ольга Арчиловна познакомила переводчицу с Фаиной Моисеевной, и они двинулись к ее «фиату». Следователь рассказала, для чего везут переводчицу на виллу Фальконе.

— Одна просьба: ни о самом опознании, ни о его результатах никому не рассказывайте.

«Особенно Мелковскому», — хотела бы добавить Дагурова.

— Конечно, конечно, — как о чем-то само собой разумеющемся проговорила переводчица. — И прошу, называйте меня просто Нина.

— Ну, если вы настаиваете, — улыбнулась Ольга Арчиловна. — Пожалуйста.

Она сразу почувствовала симпатию и уважение со стороны этой очаровательной женщины. Нине явно льстило, что она будет принимать непосредственное участие в работе следователя. И не простого, а по особо важным делам.

Когда они выехали на шоссе, Фаина Моисеевна спросила:

— Откуда вы знаете итальянский?

— Окончила иняз, потом два года работала при нашем торгпредстве в Риме.

Синьора Фальконе перекинулась с ней несколькими фразами по-итальянски

— Совершенно нет акцента! — восхитилась Фаина Моисеевна. — Отличное произношение. Муж будет рад поболтать с вами. И вообще, у нас прямо-таки русский день сегодня… Между прочим, Ольга Арчиловна, когда Франческо узнал о вашем приезде, схватился за словарь. Все пытался вспоминать русские фразы и просил эти дни говорить с ним только по-русски.

— Вы его приобщили? — поинтересовалась Дагурова.

— Зачем? Первые слова в жизни Франческо произнес на нашем языке. «Мама», «дай», «ням-ням»…

— Как? — вырвалось у Ольги Арчиловны.

— А так. У него четверть русской крови.

— И с какой стороны? — спросила Дагурова, заинтересованная сообщением синьоры Фальконе.

— Родословная у Франческо — романы писать. Читали бы не хуже, чем «Графа Монте-Кристо». Один покойный дед чего стоит! Может, слышали про Дона Вито? В свое время самый высший свет, даже епископы и депутаты считали за честь быть его друзьями.

— По книгам я знаю только одного Дона Вито, — сказала Дагурова. — «Крестного отца». Главаря итальянской и американской мафии. Такой же знаменитый, как Аль Капоне, Лучиано, Анастазиа… Надеюсь, это не тот?

— Не надейтесь, — засмеялась Фаина Моисеевна. — Тот самый!

— Да? — растерянно проговорила Ольга Арчиловна, не зная, как реагировать на эти слова.

— Я вам говорю! Между прочим, дед Франческо был очень даже не глупый человек. Хотя и вырос в деревне. А начинал он мелким анархистом. Когда Дон Вито приехал в Италию знаменитым и богатым, перед ним открылись все двери. Еще бы — он возглавлял знаменитую «Черную руку»! Но этот фашист Муссолини дал задание сфабриковать против него дело. Состоялся суд. Дон Вито очень остроумно сказал во время процесса: «Вы, — говорит, — не можете доказать мои многочисленные реальные преступления и вынуждены вынести приговор за то единственное, которого я не совершал…»

— Я читала об этом, — подтвердила слова синьоры Фальконе Нина.

— Правда, отец Франческо, его звали Луиджи, ничем не прогремел. Но биография — тоже будь здоров! Перед самой второй мировой войной его забрали в армию. Дослужился до небольшого чина, капрала кажется. Воевал на Восточном фронте, в России.

— Был убежденный фашист? — спросила Нина.

— Да что вы! В их семье дуче ненавидели! Но ведь людей гнали на бойню, не спрашивая про убеждения… А вообще, он с немцами конфликтовал.

Те особенно были злы, когда драпали из России. И вот как-то часть, в которой служил Луиджи, вошла в одно село. Офицер — вот этот действительно был отпетый фашист! — приказал Луиджи расстрелять совсем молодую девушку. Совсем девчонку.

— Что, партизанку?

— Нет. Ее звали Аза.

— Цыганка? — уточнила Нина.