Маг

Лучники перешли на беглую стрельбу и уже не заморачивались, целились только в меня, но ни одна стрела так и не достигла меня, перехваченные в полете моими очень больно жалящими клинками сабель, а вот воины в шеренге ничего противопоставить мне не смогли. Если бы у них были щиты и копья, то… секунд на пять задержали бы, пока я прорубал проход, а так достал двух воинов и, прорвавшись в образовавшуюся брешь, стал банально их резать. Каждый удар был смертелен, и буквально через семнадцать секунд шеренга их тридцати воинов перестала существовать, а я рванул к дрогнувшим лучникам, срубив на бегу офицера, что пытался меня перехватить. У меня получилось, у него нет, я дальше побежал, а он распался на две части.

Срубив трех лучников, что успели достать мечи, я использовал метательные ножи, чтобы они догнали улепетывающих воинов, ни один не убежал. После этого я развернулся и направился к толпе из дворян и челяди, что с ужасом смотрели на меня. Их я тоже собирался порубить, сами виноваты. Думали, я их слуг побью, а их не трону. Ага, щас-с. Еще как трону.

Порубил бы я их, всех порубил, это без сомнений, но спасла их всех девочка лет одиннадцати в дворянском платье. Именно она вышла из испуганно отшатнувшейся толпы и упала передо мной на колени, протянув шкатулку, набитую золотом и украшениями. Замерев, я обвел злым взглядом всех, кто стоял рядом, достал платок и медленно вытер лезвия сабель, с которых капала кровь, убрав их в ножны. Девочка как сидела, опустив голову и показывая тонкую шейку, где билась вена, так и сидела. Взяв из ее рук шкатулку, я еще раз осмотрел с заметным облегчением вздохнувших выживших пока гостей и стал перебирать все, что находилось в шкатулке. Снова по толпе челяди и дворян пронесся вздох ужаса, когда золотые монеты из шкатулки посыпались на траву, значит, плата не принята. Этого я и добивался, пусть боятся. Оставив в шкатулке только драгоценности, я достал один из неиспользованных метательных ножей, отчего три дамы грохнулись в обморок, чуть позже за ними последовал один из мужчин, а я стал выковыривать драгоценности. Все брал, и мелкие и крупные камни, бросая не нужную оправу на землю. Теперь на ладони у меня лежало восемь камней, совсем уж мелочь я не брал. Показав толпе на них, указал на лагерь и жестами продемонстрировал, что плата мала. Пришлось некоторым женщинам снимать украшения, из которых я варварски выковыривал камни, возвращая им оправы, одна заплакала от таких моих действий. Сами виноваты. Изучив лежавшие в ладони два десятка камней, я кивнул и махнул рукой, чтобы они проваливали, плата принята, жизнь свою они выкупили.

Вернувшись к лагерю, я стал восстанавливать его. Это заняло у меня две минуты, поднял шест, натянул полог навеса да сбегал к озеру, снова наполнив котелок и подвесив его над костром, рядом поставил чайник. Да еще поленьев добавил, а то те, что были, уже в пышущие жаром угли превратились. Потом присел на корточки у костра, достал из сумки переносной холодильник и, открыв его, осмотрел куски мяса, что там лежали. Выбрал свиные ребрышки и мозговую кость. То мясо, что едва начало вариться, подбирать с земли я побрезговал, свежее использовал. Ну а потом, когда закипела вода, на которой появились пятна жира, начал резать овощи, включая картошку. Лук уже был в котелке, посолить я тоже не забыл. Подумав еще, и лист лаврушки бросил.

Снова помешивая отмытой от земли длинной лопатко-плошкой готовившийся борщ, я поглядывал на пришлых. К моему удивлению, они спустились в низину на противоположную сторону озера и начали разбивать там лагерь, а десяток мужчин из возниц и челяди стали заниматься воинами. Хоронить. Раненых не было, я не допустил такого. Заметив пожилого старичка в довольно приличной одежде, что выговаривал что-то двух девчушкам-дворянкам, я прищурился, пристально его рассматривая, и ахнул:

– Учитель. Так это же то, что доктор мне прописал.

Оставив борщ доходить до кондиции, я посмотрел на почти скрытое солнце, покосился на землекопов, что рыли общую могилу, те замерли и несколько испуганно смотрели, как я, обходя озеро, направляюсь к их лагерю. Там тоже напряглись, но разбегаться не спешили, плата была мной принята. В королевстве это священно.

Подойдя к старичку, я показал на его голову и продемонстрировал большую золотую монету из своих запасов:

– Старик, мне нужно то, что у тебя в голове, язык и письменность. За это получишь эту золотую монетку. Ты понял меня? – раздельно, как будто разговаривал с маленьким ребенком, сказал я ему.