Маг поневоле

— Постой! — Настроившись, было врезать подонку в морду и рвануть к так и не закрытым пока воротам, я в последний момент передумал. Слава богам, Спиридон у городских ворот так переживал за свой спор, что, торопясь, не удосужился меня даже обыскать. И теперь появилась надежда, договорится с этими негодяями. — А если я заплачу?

— Чем ты можешь заплатить, голодранец? — фыркнул в ответ Аникей, продолжая тянуть меня к небольшим деревянным постройкам, стоящим рядом со сторожкой. — Коровьим помётом?

— Камень магический у меня есть!

— А я меня тех камней полный сундук в хате под полатями стоит! — Заржал Данила, хватая меня с другой стороны. — Ну и здоров ты врать, паря!

— Вестимо, врёт. — Согласился с напарником Аникей. — Откуда ему камешек мажеский взять? Или ты про сумеречницу толкуешь? — Охранник угрожающе засопел. — Шутковать с нами удумал?

— Где взял, там уже нету! — Объяснять что-то этим шакалам у меня никакого желания не было. — Не хотите брать и не надо! Я его отцу-наставителю поднесу, да, при этом, на ваш поклёп пожалуюсь!

— Да ты не горячись, паря, — почти ласково заулыбался мне Аникей. Вот только глаза у него сразу стали злыми и колючими. — Не видишь разве — шуткуем мы с дружком. Коль камушек есть, так давай. Мы же не звери. Добро понимаем!

— За хорошую мзду, мы, даже если бы ты и впрямь опоздал, подтвердили, что стигма чёрная была. А тут даже и врать не надо! — Задушевно похлопал меня по плечу Данила. — Ну, так, где камешек то?

Тяжело вздохнув, я полез за пазуху. Уверенности, что эти два местных блюстителя порядка выполнят своё обещание, не было никакой, но и выхода другого я не видел. В ходоках мне от кристалла толку всё равно не будет, а так, какой-никакой, а шанс.

— Хорошая вещица! — Причмокнул от удовольствия толстяк, вертя в руках камень. — Шибко тёплая! Знать бы ещё, что она делать может! С Хромого Винца за неё и целый золотой встребовать можно.

— Свезло нам, — согласился Аникей. — И как только стража у ворот его не обыскала! — И повернувшись ко мне, прищурившись, спросил. — Слышь, паря, а ты случаем ещё ничего не припрятал? А мы бы за тебя заодно и словечко перед отцом-наставителем замолвили. Будешь, как сыр в масле кататься!

Мои заверения, что я отдал последнее и, ничего больше нет, разумеется, эффекта не возымели и следующие пять минут прошли в усердном обыскивании меня любимого и перетряхивании моего нехитрого скарба.

— Надо же. Нет больше ничего, — не на шутку расстроился Аникей. — А я надеялся, что соврал!

— Может и соврал, — задумчиво почесал подбородок толстяк. — Припрятал казну где-нибудь за городом до поры. Поговорить бы с ним обстоятельно, да кто же нам даст. На виду здесь всё.

— Ладно, — тряхнул головой Аникей. — И так день задался. Давай в поруб его, и пойдём за нашу удачу выпьем.

— Так что с договором? — Решил все же уточнить я, слизывая липкий пот с губ. Чтобы я ещё с этими артефактами связался! Так и запытать ни за что могут!

— Вот ты деревня! Деревня и есть! — Вновь развеселился толстяк. — Мы и так бы отцу-наставителю правду сказали! Прибытку ведь с вранья никакого, а наказать за него строго могут! Я бы первый на Аникея и донёс. Ну, чтобы он меня не опередил!

— А то, — ничуть не обидевшись на товарища, согласился тот. — С той лишь разницей, что первым донёс бы я!

Оба охранника снова весело заржали, довольные друг другом.

— Но только ты не больно надейся, голуба! — Голос Данилы вновь стал ласковым. — Не очень тебе наше свидетельство поможет, но за гостинец всё равно спасибо!

Отец-наставитель, между тем, наконец-то завершив трапезу, сыто рыгнул и, вытерев жирные губы, небольшим платочком, соизволил обратить внимание на меня. Это был преклонных лет сухонький старичок с всклокоченной, седой бородкой и жёстким, колючим взглядом из-под густых бровей.

— Это, значит, он вчера пришёл уже после захода солнца? — Спросил жрец, брезгливо отвернувшись от меня.

— Да, всеблагой отец, — с поклоном ответил Данила. — Мы уже и ворота закрыли, когда эта деревенщина припёрлась и в них ломиться стала. Мы с Аникеем вышли, хотели проучить наглеца, смотрим, а у него стигма на шее.

— Чёрная или белая? — Взгляд отца-наставителя стал пронзительным. Я внутренне напрягся, ожидая ответа. Уверенности в том, что охранники всё же не оболгут, по-прежнему не было.

— Чёрная, отец-наставитель, — со вздохом признался Данила. — Но почти сразу, у меня на глазах, белой стала.

— Успел, значит, — презрительно усмехнулся отец-наставитель. — Впрочем, это и не столь важно. Храму не нужны ненадёжные люди, шатающиеся перед своей инициацией, один Лишний знает где. Да и рожа у него больно страшная! — Старый жрец хмыкнул, пригладив бороду. — Как есть — ходок будущий! Назови своё имя! — Буквально выплюнул он мне в лицо.

— Вельд, сын Велима, — хрипло ответил я и, спохватившись, быстро добавил. — Всеблагой отец.