Магическая академия Реймонфола

— Выбери, чья душа отправиться на перерождение: маленького оборотня, которому и так суждено было умереть, или твоему будущему ребенку, родившемуся в Реймонфоле?

Нет-нет-нет, такого не должно быть! Это не правильно! Я выбрала себя! Я не имею права распоряжаться чужими судьбами и жизнями.

— Ладно, — выдохнул хранитель, — есть ещё один вариант: я на твоей душе поставлю свою метку и тогда она будет принадлежать Реймонфолу, но ты уже не сможешь прыгать по другим мирам. Только так замена сможет произойти.

Я смирилась со своей смертью и настроилась на нее, мне уже было не страшно, поэтому я мысленно согласилась. Дети, не важно будущие они или настоящие, не должны страдать.

— И да, забыл упомянуть, — хмыкнул Геродан, — чтобы метка активировалась, тебе нужно будет прожить в Реймонфоле неделю. После этого только ты умрёшь.

Хранитель витал дымчатым образом передо мной, а я молчала.

— Что, так уже сложнее, правда? — усмехнулся оборотень, — одно дело броситься в омут с головой, а совсем другое сидеть и ждать неминуемой кончины. Как приговорённые к смерти, как безнадежно больные.

Он был прав. За эту неделю я опять почувствую вкус жизни и мой инстинкт самосохранения будет всячески меня отговаривать от принятого решения. Но я справлюсь, я сильная, я смогу. Это просто ещё одна жизнь, зато она потрачена не зря. Я перерожусь в другом теле и не буду помнить ничего: ни боли, ни предательства, ни любви, ни девочек…

Собравшись, я ответила:

— Хранитель Геродан, я согласна.

Глава 17

Свет начал сильно резать глаза и я, поморщившись, их открыла. Надо мной свисал белый потолок, а в воздухе пахло травами. Краем глаза я заметила движение и медленно повернула голову. Рядом с моей кроватью ссутулившись сидела Больяра, ее руки тряслись, а нос шморгал, выдавая весь расстроенный вид волчицы.

— Боль, — позвала я, но не узнала свой хриплый голос.

Девушка вздрогнула, будто ее по спине кто ударил, а потом медленно перевела на меня взгляд. Сначала она смотрела неверующе, а потом, тряхнула головой и уставилась уже более адекватным взглядом.

— Вера? Все хорошо? Как ты себя чувствуешь?

Больяра подбежала ближе и начала ощупывать мое тело, осматривать лицо и рот, зачем-то.

— Вроде. Горло сильно болит и на зубах земля.

Ее было так много, что при каждом соприкосновении челюстей, я слышала скрежет. Голова чесалась, под ногтями тоже была грязь. Выглядело так, будто меня из могилы подняли.

— Боль, я что, умертвие? — усмехнулась предположению.

— Дура ты, — дала мне подзатыльник волчица, а когда я застонала от боли, то начала извиняться, — прости-прости, я не подумала. Сильно болит?

— Сильно, — пришлось признаться.

Голова раскалывалась ужасно. Будто мою любимую мигрень возвели в десятую степень. Стоило об этом подумать, боль стала увеличиваться. Сильно, быстро. Я закричала и с моим криком в воспоминания стали врезаться картины. Я вспомнила все: смерть, хранителя Геродана, его предложение и мой выбор, выбор моей судьбы, который продлится каких-то семь дней. По-видимому, воспоминаниям я обязана Николаю и его барьеру. Только вот не знаю, хорошо, что я знаю дату своей смерти или плохо. С одной стороны, не нужно тратить время на учебу, которая мне не пригодится и я могу уделить это время своим близким людям, а с другой, я буду каждую минуту думать о своей смерти. Я не скажу никому о своем выборе, не хочу, чтобы и они прощались со мной, хочу видеть их радостные лица. Я не жалею и это главное.

В палату забежал мужчина в белом одеянии, деликатно отодвинул волчицу и начал водить надо мной руками. Долго останавливался над головой и солнечным сплетением, хмурился, но ничего не говорил. Так же стремительно вышел. Больяра бледная продолжала сжимать мою руку своими дрожащими руками, а я не смогла продолжать смотреть на это.

— Боль, прекращай, — закаркала я, как старуха, — чего ты так испугалась? Ты же самая бесстрашная оборотница, которую я знаю, что тебя так подкосило?

Волчица украдкой вытерла слезу, котившуюся по щеке, и натянуто улыбнулась, но отвечать не стала.

— Добрый день, — раздался голос от двери.

Мы обернулись и увидели правящего альфу, который смотрел на нас внимательным взглядом. Больяра выпрямилась, сделала серьезное лицо, но руку мою так и не отпустила.

— Вера, я бы хотел поговорить с Вами наедине, — обратился ко мне Хайвал.

Я посмотрела на Боль и, выдохнув, тихо ответила:

— Извините, правящий, Больяра одна из самых близких мне, мы стали почти семьёй и я бы не хотела ее выпроваживать.

Альфа нахмурился, потом перевел взгляд на волчицу и обратился уже к ней:

— Я вижу вашу связь. Не переживай, с ней все будет хорошо. Тебе нужно отдохнуть и привести себя в порядок, я даю тебе два дня отдыха. Без возражений, поняла?

Оборотница кивнула и, улыбнувшись мне на прощанье, вышла. Я же уставилась на волка и обомлела. Его глаза заволокла белая пелена, это было очень страшно. Я поджала ноги и попыталась слиться с кроватью. Но, в скором времени пелена сошла, а вот хмурое выражение на лице волка, нет.

— За тобой идёт смерть. Я видел твою душу.

— Я знаю, — прошептала я, — у Вас дар?