Магическая трубка Конан Дойла

Если бы Вика знала, что приватный спиритический сеанс закончится таким ужасом, она никогда не согласилась бы присутствовать на нем. А начиналось все вполне прилично. Через день, как и договаривались, друзья ждали медсестру около ротонды. Подходя к условленному месту, Виктория услышала высокий Катин голос:

— Илья, перестань! Представь себе! Я верю магистру! И вполне допускаю, что через него на связь действительно вышел Лавр!

На фоне синего ночного неба вырисовывались черные силуэты говорящих, и Вика заторопилась к друзьям.

— Да брось ты, Катька! — фыркнул Илья, решительно взмахивая ладонью, точно отгоняя прочь сомнения. — Какой там Лавр! Ваш Мир просто жулик! А шарлатанов надо учить! Вот посмотришь, как здорово получится разыграть этого заносчивого сноба! Знаешь, сколько он за билет дерет? А сам ничего особенного не делает. Только с трубкой своей по сцене расхаживает и наобум говорит, кто умер и что просит передать. Жулик! Вот откуда он знает?

— Ему наставница Барбара обо всех рассказывает, — серьезно выдохнула Катерина.

— Дура ты, Катька!

— Сам дурак!

— Привет-привет! — улыбнулась Вика, ступая на мраморные плиты и останавливаясь перед ротондой. — Вы все спорите?

— Мы по-другому не можем, — буркнула обиженная на Илью Катерина. И тут же, повеселев, спросила: — Ну что, Викусь? Договорилась, чтобы за отделением присмотрели?

— Можно сказать и так, — смутилась медсестра. — Дядя Марат стережет одну ненормальную. Он и взялся выручить. Если что, он позвонит на мобильник. Ну что, пошли?

Выйдя на проселочную дорогу, парень и две девушки устремились к виднеющейся вдалеке освещенной проходной санатория «Чайка». Миновав крутой склон, Катерина первой вошла в ворота и, кивнув вахтеру, провела за собой остальных. Рядом с воротами друзей поджидал Иван Иванович. Приобняв Катю за талию, он чмокнул девушку в висок и по-хозяйски повел по аллее.

— Илюш, я очень прошу, только давай без глупостей, — настойчиво проговорила аниматор, оборачиваясь к художнику. И пожаловалась своему кавалеру: — Иван Иванович, представляете, Илюшка впал в детство. Ревнует Вичку к каждому фонарному столбу.

— Вот как? — усмехнулся представитель богемы. — В самом деле? Илюша, ну вы же взрослый человек! Зачем вы осложняете жизнь себе и милой девочке Вике? Ревность — скверное чувство. Оно разрушает вас изнутри.

По горбоносому лицу Ильи, кривя тонкие губы, бродила загадочная усмешка, и было понятно, что никакие увещевания не заставят его отступиться от задуманного.

— Спокойно, господа, все будет чики-поки, — сделал он успокаивающий жест, следом за Катериной и Иваном Ивановичем следуя по ночной аллее. Он держал Вику под локоть, заглядывая ей в глаза. Девушка делала вид, что обижена, хотя так и светилась от осознания собственной значимости. Придуманный Ильей рассказ о том, как магистр увидел ее на улице и тут же влюбился, приятно кружил голову, и думалось — а вдруг правда?

Сразу же за котельной показалось одноэтажное здание студии со стеклянной крышей. Катерина и ее кавалер остановились у крыльца, дожидаясь хозяина. Поднявшись по ступенькам, Илья отпер замки, толкнул дверь и вошел внутрь. Его примеру последовали остальные. Это была просторная мастерская с высоким прозрачным потолком и небольшим предбанником, в котором Илья хранил подрамники. Залитая светом в дневное время, сейчас студия была освещена лишь десятком свечей, расставленных, где придется. В их колеблющемся пламени виднелись картины, стоявшие вдоль стен. На полотнах колосились поля, смеялись дети и бежали по воде очаровательные девушки, очень похожие на Викторию.

В дальнем углу мастерской был свален разнообразный хлам, милый сердцу любого художника. Среди листов ватмана и рулонов белой материи, на которой писались лозунги к различным торжествам и празднествам, между обломками рам и неиспользованных холстов высились мольберты, оставшиеся от изостудии, которую когда-то пытались организовать в мастерской. Но дело не пошло, и деревянные доски на длинных тонких ногах так и остались стоять, как цапли, задвинутые в дальний угол.

Сквозь стекла шкафов, занимающих проемы между окнами, виднелись античные гипсовые головы и геометрические фигуры, при помощи которых начинающие художники осваивают форму и светотень. Ближе к двери стоял длинный овальный стол, обычно заставленный баночками и заваленный кистями и тюбиками с краской, но по случаю предстоящего визита магистра прибранный и застеленный относительно чистой клеенкой в крупную клетку. Вокруг стола чинно разместились стулья и табуретки.