Магические безобразия

Маша пораженно потирала больное место, смотря в удаляющуюся спину. А что она такого сделала? Подумаешь, поигралась с магией чуток! Ну перестаралась малость, со скрипом согласилась младшенькая. Но бить-то зачем? Еще и бабушку припомнила. Маша представила бойкую маленькую Лидию Михайловну и передернулась. Все-таки она бы всыпала ей сильнее сестры. И не приняла бы внучкиного «око за око», сетовала бы на воспитание и «как плохо опускаться до чужого уровня».

Маша замотала шарф, чтобы прикрыть щеку, и поплелась домой.

– Я пойду с тобой! – категорично заявила Варя.

– Нет, – не менее грозно отрезал Рин.

– Да!

– Нет!

Они спорили уже больше десяти минут, после того как выпили зелье и «пробежались» по событиям, восстанавливая воспоминания. Лена поделилась видениями про сон и Настю, мальчики рассказали о загадочной кабинке, а Варя показала страницу из блокнота-телефона с записью от Алисы Фроловой. Рин внимательно слушал, ел капкейки, принесенные Аней Деникиной, причем часть из них была ее собственного приготовления, запивал горячим кофе из высокой кружки цвета спелого винограда, в которой никогда не остывала жидкость, благодаря закорючке на донышке (где обычно намалеван знак производителя).

– Почему? Ты же утверждаешь, что доверяешь мне! – Измайлова поджала губы и чуть не выронила капкейк на пол. Лена с интересом наблюдала за перепалкой, с весельем думая, как у него не выпали зубы от такого количества сладкого? Ведь перед капкейками были их печеньки…

– Знаешь какое самое негативное чувство? – индифферентно спросил маг. – Страх. Из-за страха люди не поют на улице в толпе, если очень хочется, не танцуют, думают, будут нелепо выглядеть. Не признаются в любви, потому что боятся отказа. И, главное, упускают жизненные шансы, потому что первый шаг страшит из-за небылиц в голове. А иррациональный страх, основанный на инстинктах, очень трудно контролировать.

– Я не испугаюсь, – твердо ответила девочка. – Как можно испугаться, если ты будешь рядом? – последнее она сказала почти шепотом.

Рин как-то обреченно вздохнул. Решили, что пойдут втроем: Ярик, умеющий разрушать чары, сойдет за отличный отвлекающий маневр.

Минутная стрелка на наручных часах с узким черным ремешком, длинным, обмотанным в несколько раз, показывала двадцать минут одиннадцатого, когда троица приблизилась к кованой ржавой калитке. Во дворике было полутемно, так как уличные фонари не горели, поэтому свет падал яркими квадратиками окон жилых домов. Отделение травматологии казалось мертвым и черным, дул пронизывающий ветер, ему в такт покачивались редкие голые деревья.

Рин засунул руки в карманы черного плаща и первым пошел к входной двери, скрытой между строительными лесами. Варя и Ярик поспешили за ним. Дверь заскрипела, потихоньку отворяясь, приветствуя гостей. Маг напрягся и замер, не торопясь войти внутрь. Он медленно закрыл дверь и сказал:

– Давай Ярик, дотронься до ручки.

Одуванчиков пожал плечами и схватился, едва успев отскочить от неожиданно задрожавшей двери, когда что-то схлопнулось от прикосновения.

– Что это? – спросил он.

– Здешний хозяин любит тихих и глупых ребят, – Рин пожал плечами. – Надо было его встряхнуть.

Он дунул в раскрытую ладонь, дверь обсыпало золотистой пыльцой, она перестала дребезжать. Варя Измайлова шагнула в густую черноту следом за друзьями и, когда дверь захлопнулась, неожиданно осталась одна. И мага и Ярика словно след простыл. Очевидно, главарь этого древнего дома предпочитал, как в старых добрых фильмах ужасов, разбираться с жертвами, разделяя и запугивая.