Магия чрезвычайных ситуаций

Его услышал Глир и бросился к деревянной постройке, за ним – его бойцы, а дальше и все остальные. Они успели только пересечь открытую часть двора, когда метеор взорвался великолепным фейерверком огней, с оглушительным грохотом. Впрочем, все искры погасли, не достигнув даже песка. В тот же момент Глир открыл огонь из автомата по бойницам, за ним – остальные. Стреляли заговоренными пулями, но фонтанчики огня и пыли, вышибаемой отдачей, вспыхивали перед оконными проемами, а не за ними – защита надежно укрывала мага от такой мелочи, как пули, даже заговоренные.

Варлок заметил это, в отличие от бойцов, поглощенных своим делом, и понял – это безнадега. Огнестрельное оружие стремительно теряло смысл в условиях современной войны. Никто из магов пока еще не придумал чары, которые можно было наложить на автомат и превратить его во вполне современный, полезный магический прибамбас. Чародей приготовил было защиту, и в тот момент, когда из дальней бойницы вылетело что-то весьма мощное, растянул, пытаясь прикрыть как можно больше ребят.

Заклятие врезалось в медленно тлеющие доски строения и разметало его в щепу. От защиты, поставленной Варлоком, толку не получилось никакого, потому что он растягивал не купол, а обычный щит. Миновав край этого щита, чары обратились вихрем из осколков дерева.

Удивительно, но Глира и его ребят, расположившихся ближе всего к постройке, под самой стеной, почти совсем не задело. Остальных же нафаршировало деревом, как дикобразов иголками.

– Отходим! – скомандовал маг, мгновенно сообразив, что с нашпигованным щепками воинством он ничего здесь не добьется. – Глир!

Но тот уже и сам понял, рявкнул неразборчиво, и его ребята, подхватив тех, кто особенно сильно пострадал, бросились обратно, к воротам. Остальные, морщась от боли, бежали сами. Напоследок и, конечно, чтоб отвлечь внимание от своих, дать им уйти с линии обстрела, чародей запустил в небо огромного сияющего змея с размахом крыльев под сотню метров, который завис над двором, извиваясь, будто раздуваемый ветром флаг, и прянул в небо.

– Вы придурки, это же иллюзия! – завопил кто-то во всю мочь легких, так что даже перекрыл шум боя и грохот впустую потраченных заклинаний.

«Какой догадливый», – со злостью подумал Варлок, оглядываясь.

Уцепившись за каменный край, из бойницы высовывался парень, издали казавшийся болезненно-щуплым. Оэсэновец, задержав шаг, швырнул в него сметающее заклинание, одно из сильнейших в своей «коллекции». Хотя тут вполне достаточно было бы и легонького толчка – стоящий на самом краю чужак все равно полетит вниз. Еще не проследив толком траекторию полета, чародей интуитивно понял – попал.

Однако от весьма мощного посыла магии незнакомец, балансирующий на краю бойницы, отмахнулся, словно от мухи. Чары угодили в стену башни, от которой во все стороны брызнула пыль сколотой краски и мелкие искры камня. Скользнув равнодушным взглядом по Варлоку, уже готовому уворачиваться от магического ответа, парень внезапно прыгнул вниз.

«Ой, бля, камикадзе!» – рефлекторно дернулся маг и вытянул шею, готовый к безнадежному воплю и глухому стуку, а может, и к зрелищу разбрызгивающегося по камням тела. Однако парнишка приземлился очень мягко, на край верхней балюстрады, спрыгнул еще на уровень пониже и побежал в сторону малого замкового двора. «Но это же невозможно…» – мысленно возразил увиденному изумленный чародей.

– Эй, Варлок! Варлок! – надрывались у ворот. Пара мгновений, и оэсэновец уже оказался рядом со своими. – Ты что, решил, будто бессмертен? – крикнул на него Роннан, крикнул аж до синевы на висках.

– Но я же жив.

– Давай на куртину! Живо!

И маг, размышляя об удивительном прыжке с высоты самое малое метров десять, свернул направо, на кромку куртины. Туда от ворот вел узкий переулок, вымощенный булыжником, и по этим камням, как по своеобразной лесенке, без труда можно было подняться на куртину, поросшую травой, кустами… Там, собственно, даже деревья росли. Укрепление было довольно мощное, на совесть слаженное из камня, так что получалось своеобразное сочетание первого кольца крепостной стены и замкового неокультуренного сада шириной метров в четыре-пять, не больше.

В переулке и чуть дальше уже вовсю хозяйничали оэсэновцы – возились у бойниц цейхгауза, ныне преобразованного в жилые помещения. Цейхгауз смыкался с массивом старой тюрьмы, где тоже имелась пара окошек под самой крышей, а дальше шли помещения старых арсеналов с глухими стенами. Это крыло полукольцом охватывало большой внутренний двор и одновременно выполняло все функции настоящей крепостной стены, тем более неприступной, что ее подпирала высокая куртина – не вдруг вскарабкаешься.